Абсолютист. Джон Бойн
мне было жалко убивать. Работящая девушка, крепкой северной породы. Может, она и не заслужила такого конца.
– О, это одна из моих любимых, – отозвался я. – Я считаю, она сама напросилась. Нечего было читать чужие письма.
– Мы ведь знакомы, да? – спросила пожилая дама. Теперь она слегка подалась вперед и разглядывала меня, пытаясь узнать. От нее резко пахло лавандой и кремом для лица. Рот был липкий и кроваво-красный от помады. – Мы где-то встречались.
– Я работаю на мистера Пинтона, издательство «Уисби-пресс». Меня зовут Тристан Сэдлер. Мы с вами виделись на литературном обеде пару месяцев назад.
Я протянул руку. Пожилая дама несколько секунд глядела на нее, словно не понимая, чего я хочу, а потом осторожно пожала, не сомкнув пальцы до конца.
– Вы делали доклад о ядах, не оставляющих следов, – добавил я.
– Теперь помню, – быстро закивала она. – Вы принесли целых пять книг подписать. Меня поразил ваш энтузиазм.
Я улыбнулся – мне было лестно, что она меня вспомнила.
– Я большой поклонник вашего творчества, – сказал я, и она милостиво кивнула – движением, видимо, отточенным за тридцать с хвостиком лет читательских восторгов. – И мистер Пинтон – тоже. Он несколько раз заговаривал о том, что хорошо бы переманить вас в наше издательство.
– Да, я знаю Пинтона. – Ее передернуло. – Мерзкий человечишко. У него жутко воняет изо рта. Как вы только сносите его общество? Впрочем, я догадываюсь, почему он вас нанял.
Я вопросительно поднял бровь. Собеседница ответила кривой улыбкой.
– Пинтон любит окружать себя красивыми вещами, – объяснила она. – Вы наверняка уже поняли по его картинам и затейливым диванам, которым самое место в Париже, в ателье какого-нибудь знаменитого модельера. Вы чем-то похожи на его предыдущего ассистента – того самого, с которым вышел скандал. Но боюсь, у вас нет шансов. Я уже тридцать лет работаю с моими нынешними издателями и всем довольна.
С ледяным выражением лица она откинулась назад, на спинку сиденья. Я понял, что опозорился – превратил приятную светскую беседу в попытку сварганить сделку. Я пристыженно уставился в окно. Потом взглянул на часы и обнаружил, что поезд уже опаздывает примерно на час. Тут поезд еще и остановился – безо всякого объяснения.
– Вот поэтому я больше не езжу в город, – заявила моя попутчица, пытаясь открыть окно, так как в вагоне стало душно. – С нынешними железными дорогами никогда не знаешь, доберешься ли обратно домой.
– Дайте-ка я вам помогу, – вмешался молодой человек, сидевший рядом с ней. Всю дорогу, от самой станции Ливерпуль-стрит, он игривым шепотом беседовал с девицей, которая сидела рядом со мной. Теперь он встал, наклонился вперед, до испарины на лбу налег на окно и хорошенько толкнул раму. Она рывком поднялась, и в купе с теплым воздухом ворвался пар от паровоза.
– Мой Билл с любым механизмом совладает. – Молодая женщина хихикнула от гордости.
– Хватит, Марджи, – он сел на место, едва заметно улыбаясь.
– Он моторы чинил во время войны, правда, Билл?
– Я сказал – хватит, – повторил он уже холоднее.
Наши взгляды встретились, и мы секунду разглядывали друг друга, а потом отвели глаза.
– Это всего лишь окно, дорогая, – фыркнула дама-романистка, выбрав самый подходящий момент.
Поразительно, что всем обитателям нашего купе понадобилось больше часа, чтобы открыто признать существование друг друга. Я вспомнил анекдот про двух англичан, выброшенных на необитаемый остров, – они прожили там пять лет и не обменялись ни единым словом, так как не были друг другу представлены.
Через двадцать минут наш поезд тронулся и возобновил путь, и в конце концов мы прибыли в Норидж – с опозданием на полтора часа. Молодая пара вышла первой, окутанная аурой истерического нетерпения и смущенного хихиканья – им явно не терпелось добраться до постели. Я помог писательнице вынести из поезда чемодан.
– Вы очень любезны, – заметила она, рассеянно оглядывая перрон. – Мой шофер должен быть где-то здесь, дальше он обо мне позаботится.
– Спасибо за беседу. – На этот раз я не пытался пожать ей руку, а лишь неловко кивнул, будто она – английская королева, а я – верноподданный. – Надеюсь, я вас не оскорбил своими неосторожными словами. Я просто хотел сказать, что мистер Пинтон был бы счастлив, если бы с нами сотрудничали писатели вашего калибра.
При этих словах она улыбнулась («Я важна, я что-то значу!»), а потом исчезла, таща за собой шофера в униформе. Я же остался на месте. Меня окружила толпа, люди бежали на поезд или с поезда, и я растворился среди них, одинокий на людном вокзале.
Я вышел из громадного каменного здания – Торпского вокзала – на неожиданно яркий дневной свет и обнаружил, что улица, где я собирался остановиться, – Рекордер-роуд – расположена совсем близко. Но в пансионе, где я заранее снял комнату, меня постигло разочарование: оказалось, что комната еще не готова.
– О боже! – воскликнула хозяйка, худая, с бледным острым лицом.