Необыкновенные приключения «русских» в Израиле. Семейные хроники времен Большой Алии. Инна Карташевская
институты. Им, конечно, пришлось сказать, что они уезжают, так как нужно было забрать с собой документы и справки. К их удивлению там очень спокойно отреагировали на их отъезд, никаких препятствий в выдаче документов чинить не стали. Только у Юры в институте парторг никак не мог понять, как Юру можно отпустить без комсомольского собрания, на котором его нужно было бы заклеймить. В ответ на это декан ему спокойно объяснила, что те времена давно прошли, и что сейчас люди могут вполне легально уезжать из страны, и никакого преступления в этом нет.
– Да, это вам не 37-й год – уже привычно сказал обалдевшему парторгу Юра, и на этом все и закончилось. Кстати, за то время, что они собирались, вызовы получили еще десятки, если не сотни семей, и теперь уже очень многие паковали вещи и самым популярным анекдотом стал следующий. Два еврея стоят и разговаривают на улице, к ним подходит третий и, даже не поздоровавшись, заявляет.
– Я не знаю, о чем вы говорите, но ехать надо.
В ОВИРе теперь можно было предъявлять вызовы не только от родственников, но и от кого угодно. К Рите и Юре почти каждый день приходили знакомые и незнакомые люди, диктовали им свои данные и просили прислать вызов сразу же, как только они приедут. Знающие люди, умудренные опытом уезжавших в семидесятые годы, советовали им записывать эти данные на краях полотенец, а потом подшивать эти края, так чтоб ничего не было видно, а то у них могут быть неприятности на таможне, если обнаружат, что они везут с собой адреса. Все это оказалось полной ерундой. Советскому государству к тому времени уже было наплевать на своих пропащих сыновей и дочерей еврейского происхождения, и единственное, о чем оно заботилось, это то, чтобы те не вывозили слишком много ценностей. Но у Юры и Риты никаких ценностей не было, поэтому им вообще не о чем было беспокоиться.
Зато очень сильно забеспокоился Вовка, хотя беспокоиться и суетиться было его нормальным состоянием. Вообще, о Вовке нужно рассказывать отдельно, так как в своем роде он был личностью, если не выдающейся, то уж во всяком случае, не ординарной.
Вовка был Юрин самый близкий и самый давний друг и знакомы они были с рождения. Ритин и Юрин двор был сквозным. Через узкий проход между домами можно было выйти в другой двор, который выходил на другую улицу. В их доме этот двор так и назывался «тот двор». Так вот Вовка жил в «том дворе», но целыми днями торчал в этом, не считая моментов, когда Юра и Рита вместе со всеми остальными детьми переходили в тот. Вовка гордо носил еврейскую фамилию Кушнир и, так как дружил с Юрой Рабиновичем, считал себя евреем, хотя по сути таковым не являлся. Евреем у него был только отец, который развелся с его матерью, когда он еще только родился, но все-таки иногда приезжал повидать сына. А всю жизнь Вовка прожил с матерью, очень милой, но чисто русской женщиной, тетей Клавой, как называли ее Рита и Юра. Тогда, до того времени, конечно, когда начался массовый исход в Израиль, многие еврейский дети, достигнув возраста, когда нужно было поступать в институт, всеми правдами и неправдами пытались взять себе русскую фамилию каких-нибудь родственников