Потомок Геракла. Роман Николаевич Шалагин
беотийцев и жителей Фив, но безмерно уважал и восхищался твоим земляком Эпаминондом, что сокрушил непобедимых спартанцев! И вот, когда моя родная Македония, истекая кровью, вступила в решающую схватку со своими врагами, Беотия твоими руками нанесла подлый удар брату моему в спину! Почему!? Зачем и за что!? Никогда прежде Македония и Беотия не воевали между собой! Зачем заступаться за подлого и никчёмного тирана Фер – душегуба и убийцу собственных родственников!?
– Я целиком и полностью согласен с тобой Филипп, – искренне отозвался Эпаминонд. – Но, прежде чем ты сделаешь своё окончательное суждение об отношении ко мне и всем прочим беотийцам, ответь ещё на один – последний вопрос. Что самое главное для воина, состоящего на службе у царя или архонта?
– Воин простой или старший офицер должен безропотно и мужественно выполнять приказы своего царя, вождя или главного стратега! – без раздумий воскликнул Филипп. – Настоящий воин должен быть готов в любой момент пожертвовать собой ради спасения своего царя, ради общей победы в бою, ради спасения товарища и родины!
Взгляд Пелопида, его выражение лица и застывшая фигура – всё наглядно выказывало искреннее и всеобъемлющее чувство глубочайшего восхищения словами македонского царевича.
– Никогда прежде не доводилось мне слышать от столь юного, но уже настоящего воина, таких прекрасных, простых и пронизывающих сердце слов! – неожиданно расчувствовался фиванец. Впрочем, Пелопид быстро опомнился и взял под контроль свои зашкаливающие эмоции. Уже ровным и спокойным голосом он продолжил: – Я – хоть и являюсь одним из трёх главных стратегов Беотийского союза, но по сути своей – я тоже воин. Я обязан повиноваться приказам своих архонтов и старейшин – беотархов, даже если в корне не согласен с их политической позицией и взглядами. Лично я был против того, чтобы идти на помощь Александру Ферскому, но беотархи решили иначе. Если бы не я, то всё равно другой стратег пришёл бы вместо меня…
– Я вижу, что ты говоришь искренне, а слова твои не таят подвоха или оправданий, – после паузы и глубокого раздумья произнёс Филипп. – Ты, прав, мудрый и досточтимый Пелопид, у меня нет причин и оснований таить на тебя и воинов твоих обиду, а тем более копить в душе неприязнь или ненависть. Я не держу больше зла на тебя отныне…
– Ну, а раз так, то позволь мне предложить тебе свой дом для проживания, – улыбаясь произнёс Пелопид. – Ведь, кто знает, сколько тебе придётся времени пробыть в Фивах.
– О, благодарю тебя, но я не могу требовать для себя условий отличных от тех, в которых окажутся мои земляки, – учтиво склонил подбородок Филипп. – Я буду жить ровно так, как все прочие заложники.
– О! Слова эти вновь указывают в тебе зрелого мужа и благороднейшего из воинов! – ещё раз восхитился собеседником фиванец. – Хорошо, с жильём мы определимся по прибытию в Фивы, а пока я готов ответить на все твои вопросы. Не удивляйся, по дороге сюда я много раз перехватывал любопытствующие взгляды твои, обращенные на местные пейзажи.
– И