Три обезьяны. Макс Фетт

      Усталый взгляд упал на циферблат, приклеенный изолентой над приборной панелью. Прошел почти час с тех пор, как прекрасная грунтовая дорога сменилась двумя протертыми до земли полосами с ухабами размером с воронки от взрывов. Кряхтя и чиркая проржавевшим днищем, старая «Нива» героически пробиралась вперед. Умей она мечтать, то обязательно представляла бы сейчас гладенькое шоссе со свежим, еще теплым асфальтом.

      Сентябрьское солнце выжимало из себя последние теплые лучи прямиком в правый глаз грузного водителя. Мотор надрывался, словно пятидесятилетний старик, пытающийся показать, что он все еще ровня молодежи. То и дело под колесами всплескивали грязные лужи, пачкая через открытое окно левый рукав куртки Никиты, выпускавшего на улицу едкий сигаретный дым. В угоду упрямству и толике скупердяйства он не закрывал его, экономя лежащую рядом с мелочью полупустую пачку сигарет.

      Справа, крепко держась за ручку двери, сидел Игорь, задумчиво покручивая косичку на бороде.

      – Ты знаешь, ничего объективного не существует. У всех свой взгляд, – перекрикивал он шумный мотор.

      – Базару нет, – чуть громче отвечал ему Миша с заднего сидения, – но все-таки есть какое-то общее понимание. Ну типа два человека со схожими характерами. Можно объективно предположить, как они себя поведут в той или иной ситуации, а вот что один там… не знаю… кошечек любит, а другой собачек – это уже индивидуальное как раз. К примеру, тот, что с кошкой, ограбит бабушку, а тот, кто с собачкой, ее защитит.

      – Не скажи. Никто точно не предскажет, как они себя поведут. И уж тем более, никто не будет по животным что-то судить. На решения влияет жизненный опыт и конкретика.

      – А объективно – это не про точность. Я только предполагаю, что вон тот вон человек в кожаной куртке с лысиной и цепью на шее способен кого-нибудь покалечить. А в жизни он может и визажист какой-нибудь, – Игорь пожал плечами.

      – Я все-таки за точность. Вот так вот из ниоткуда брать что-то не могу. Надо готовиться, узнавать…

      – И что? – перебил Миша и замялся. – Извини. Продолжай.

      – Да я все сказал уже, – соврал Игорь.

      – Ага. Ладно, то есть, чтобы человека как-то определить, ты сначала полгода с ним общаешься? Информацию собираешь?

      – Меньше. Я в баре работаю, через меня человек по сто в день проходит. С теми, кто за стойкой, я хочешь не хочешь, но разговариваю. И от завсегдатаев точно знаю, чего ожидать. Много слов здесь не надо. А придет кто-нибудь новенький, и передо мной белый лист. Понять характер по тому, как он одет, ведет себя и остальное – это по части Шерлока, – Миша запрокинул голову и начал перебирать пальцами.

      – Такое тоже имеет место быть, – вынес он вердикт. – Странно.

      – Что странно?

      – Понять не могу, почему мы с тобой раньше не общались? У тебя, оказывается, мозги есть.

      – Здесь все достаточно просто: я разговариваю со всеми, а дружу только с теми, кто мне интересен, – Игорь развернулся к нему. – Поэтому мы с тобой видимся впервые за шесть лет, – он искренне улыбнулся и отвернулся к окну.

      – Ты в курсе вообще, что мог меня обидеть?

      – Думай, как хочешь.

      Миша хмыкнул и, забывшись, перекинул ногу на ногу. Доныне чудом спавшая на его коленях Катя, чуть не получившая пяткой по макушке, пихнула его в живот и, сладко зевнув, поднялась.

      Колеса наконец-то перекатились на более или менее ровную дорогу, позволив Никите сильнее вдавить педаль газа. Вокруг простирались голые поля с оставленными повсюду злаковыми рулонами. Вдалеке стоял одинокий трактор, придавивший линию горизонта. Впереди ждал лиственный лес, в чаще которого скрывался дом Вити, бывшего одногруппника всей компании. Будучи студентами, они часто наведывались к нему на выходные, отмечали праздники, Мишин академ, восстановление, отчисление.

      Коллектив, как лед в Антарктике, каким бы крепкими ни казался, все равно рано или поздно подтает и развалится.

      После университета Витя пропал, с головой погрузившись в бизнес. Он так ни разу и не встретился с