Диалектический способ мышления и его формирование в образовательном процессе. А. А. Поляруш
. Современные философы определяют существенную особенность новой цивилизации примерно так: функционирование и развитие общества уже не определяется однозначно объективными технологическими, технико-экономическими и социально-экономическими процессами; детерминирующей силой становятся те процессы, которые происходят в человеческом сознании.
Аналогичную мысль высказал А.И. Гончарук, стоявший у истоков способа диалектического обучения, и зафиксировал её в диалектике общечеловеческой школы: схоластическая школа, где все грамотные (умеют читать и писать), сменяется школой Коменского, где формируется практичность (на основе грамотности люди постигают законы природы), наконец, на смену индустрии знаний Коменского должна прийти школа Маркса, где формируется мыслящая личность на основе грамотности и практичности [9, 6].
Современная школа оказалась на острие общественных противоречий: с одной стороны, динамичный характер объективно-исторического развития человечества настоятельно требует личность мыслящую, вбирающую в себя всю полноту определений мира, а с другой – во всяком антагонистическом обществе власть всячески препятствует формированию такой личности.
Разрешение этого исторически сложившегося противоречия ложится высокой ответственностью на плечи учителя: только сформированное диалектическое мышление способно обеспечить разрешение любого противоречия. Общество, интересы которого представляют умные люди, не допустит экологически опасных ситуаций, избежит военных конфликтов, отправит на свалку истории тысячелетнее заклятие – заклятие вечного порабощения, угнетения и насилия над человеком.
Реальный, предметный, эквивалент логических форм был усмотрен К. Марксом не просто в абстрактно-общих контурах объекта, созерцаемого индивидом, а в формах активной деятельности человека, преобразующего природу сообразно своим целям: «…существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научался изменять природу» [51, 545].
Человек «пользуется механическими, физическими, химическими свойствами вещей для того, чтобы в соответствии со своей целью применить их как орудия на другие вещи… Так данное самой природой становится органом его деятельности, органом, который он присоединяет к органам своего тела…» [53, 188].
Исследуя проблемы палеопсихологии, В.П. Алексеев склоняется к выводу, что первым условием прогрессивного развития первобытного общества могло быть только рационально-логическое осознание важнейших природных отношений первобытной психикой, реализующей на более высоком, качественно другом уровне те целесообразные проявления, которые характерны ещё для рефлекторного поведения животных [3, 190].
Итак, в сфере эмпирического опыта изначально должна была господствовать рациональная логика, рационально должны были истолковываться природные явления и процессы, рациональны должны быть реакции первобытного человека на окружающие его явления природы и их сезонный ритм. Только такое в высшей степени рациональное поведение, осторожное, осмысленное и предусмотрительное, могло способствовать преодолению трудностей борьбы с природным окружением и соседними коллективами, создать предпосылки для успеха на охоте и, следовательно, для получения и создания достаточных запасов пищи.
В самом зачаточном первобытном мышлении, ещё на заре орудийной деятельности, любой вид животного, на которое осуществлялась охота, не воспринимался только как сам по себе, а воспринимался во всех совокупностях своих привычек, образа жизни, своих взаимоотношений с другими представителями фауны. В эмпирическом опыте возникало понятие зверя, та неповторимая совокупность его характерных особенностей, которая способствовала его узнаванию в любой ситуации. Но это понятие, строго говоря, не работает само по себе в сознании любого охотника. Оно перестаёт быть статичным и начинает жить полнокровной жизнью только тогда, когда обрастает связанными с ним понятиями, отражающими сведения о его привычках, сезонной ритмике жизни. Возможность предсказать поведение зверя в ближайшее время после того, как оно выслежено, вероятно, и представляет собой часть сферы обобщения результатов эмпирического опыта. Даже самые простые формы существования и трудовой деятельности требуют неукоснительного соблюдения рационально-логических правил, без такого соблюдения неотвратимое действие законов природы сметает всё, им противостоящее.
Как ни была примитивна первоначальная орудийная деятельность, она должна была, не могла не подчиняться логическому осмыслению, а наблюдаемые в ходе орудийной деятельности связи между человеческими действиями и предметами не могли не фиксироваться логикой сознания, чтобы потом определённые действия могли быть повторены без лишней затраты сил и с большим эффектом. Иррациональная логика в данном случае, фиксация сознанием мнимых, а не действительных отношений между человеческими действиями и внешними предметами завели бы любые формы орудийной деятельности в самом начале её в тупик.
Предшествующее изложение достаточно последовательно подводит к мысли о том, что сфера обобщения эмпирического