Рыцарь зимы. Ричард Арджент

      В деревне стояли два огромных амбара, размером с четыре дома, соединенные вместе. Люди толпой двигались от одного к другому. В центре скопления деревенских жителей, рыцарей, монахов и оруженосцев стоял Эндрю, выбранный ими на роль мальчика Хорки.

      Некоторые рыцари и монахи то и дело шутливо лохматили ему волосы, приговаривая:

      – Отлично, парень, молодец, это был амбар с ячменем. Теперь пойдем к тому, что с пшеницей.

      Другие мальчики в деревне смотрели на него с яростью. Некоторые то и дело украдкой тыкали его в ребра или спину резко и больно. Они завидовали. Завидовали вниманию, которое Эндрю уделяли рыцари и монахи. Он не нравился сверстникам. Они никогда не любили его. Один парень чаще других наступал ему на пятки и пытался придавить к земле подошвы его сандалий, чтобы мальчик Хорки споткнулся и упал.

      Эти юнцы злобно шипели ему на ухо, когда никто не смотрел на них, скрывая угрозы за шумом галдящей толпы.

      – Мы до тебя доберемся, ведьмин выкормыш! Тебя сегодня ждет хорошая трепка! – тихо прорычал здоровый нескладный детина.

      – Да, – добавил другой, обжигая ухо Эндрю жарким, зловонным дыханием. – Я с радостью заставлю тебя верещать, как недорезанная свинья!

      Эндрю не обращал на обещания своих злейших врагов, ставшие с годами привычными, ни малейшего внимания. Он стряхивал их с себя, как воду, двигаясь ко второму амбару, столь же огромному, как первый. Однажды он им всем покажет. Когда-нибудь он уйдет из деревни Крессинг, добьется успеха, разбогатеет и покроет себя славой, а потом вернется и уничтожит их всех. Когда-нибудь…

      – Ну же, поднимайся, мальчик, – прошептал ему на ухо монах.

      Эти слова вырвали Эндрю из размышлений. Толпа стояла во втором амбаре. Толстые квадратные столбы уходили к высокому потолку, где перекрещивались с массивными балками и стропилами, поддерживающими крышу.

      – О… да.

      Он ловко взобрался по лесенке к самым стропилам. В правой руке Эндрю держал обрядовую ветвь, которую надлежало закрепить в высшей точке изнутри крыши.

      Мальчик бросил взгляд вниз с головокружительной высоты. Монахи, жители деревни и рыцари-тамплиеры в белых облачениях с алыми крестами смотрели на него, запрокинув головы. Он различал бледные лица, на которых отражалось нетерпение, широко распахнутые в предвкушении глаза, приоткрытые рты. В центре огромного строения из толстых дубовых досок собралась целая толпа. В правой руке Эндрю держал небольшую зеленую дубовую ветвь. Он сосредоточился на том, чтобы покрепче привязать символ процветания и урожая к одной из досок, из которых была сколочена крыша, уже совершив этот ритуал в большом амбаре, где хранился ячмень. Теперь мальчику Хорки предстояло сделать то же самое во втором из знаменитых амбаров деревни Крессинг.

      Снизу донесся хор радостных возгласов.

      – Отлично, парень! – крикнул один из крестоносцев.

      Эндрю снова посмотрел вниз и улыбнулся, с наслаждением переживая свой момент славы. Он стоял на самой верхней балке амбара, на высоте, равнявшейся росту шести мужчин. От нее кружилась голова, словно он оказался среди облаков. Неожиданно в сердце шевельнулся страх. Эндрю крепче стиснул балку, и в руку вонзилась щепка, заставив его вздрогнуть и поморщиться. В этот миг он едва не упал, ухватившись за перекладину и удержавшись на ней в последний момент. Мальчик с бледным, нездоровым цветом лица ткнул в него пальцем и рассмеялся:

      – Посмотрите на него! Ловок, как осел!

      Рыцарь отвесил мальчишке звонкую затрещину.

      – Тихо, глупец! – прорычал крестоносец. – Это священный обряд, а не игра!

      Рыцарь-норманн, разумеется, был прав. Это древний священный обряд. Однако не христианский, как он ошибочно полагал, а один из древних англосаксонских языческих ритуалов, который пережил приход христианства, уничтожившего исконную веру, и теперь нашел себе место в новом календаре.

      Мальчик потер затылок и с ненавистью уставился на Эндрю, возложив вину на него. Его дружки неприятно прищурились, что-то бормоча в поддержку товарища, получившего по голове. Эндрю знал, что потом его здорово поколотят. Он не пользовался популярностью среди деревенских парней. Они называли его «ведьминым выкормышем» и другими обидными прозвищами. По селению ходили слухи, что роды у его матери принимала ведьма в лесу во время зимних снежных бурь. На лодыжках у юноши остались темные следы от ведьминых ладоней, должно быть, старая карга схватила его за ноги, извлекая из чрева матери. Что еще хуже, между некоторыми пальцами на ногах у него были перепонки, увидев которые все уверились в том, что он – отродье демона. Другие дети в деревне издевались над ним и били, сколько Эндрю себя помнил.

      А теперь, когда его выбрали мальчиком Хорки, паренька возненавидели и их родители. Всем, разумеется, хотелось, чтобы именно их ребенку оказали честь, разрешив привязать ветви