Excuse me, мисс… Английские женские имена. Азбука любви. Книга третья. Юрий Дмитриевич Бердников

      Мосты над Темзой, как в Париже,

      повисли низко над водой —

      им грохот на настиле ближе,

      чем берегам морской прибой.

      Внезапно вспомнились подруги

      на шумных пляжах Сен-Тропе —

      и ты среди девчонок смуглых

      в разнокалиберной гурьбе.

      Пусть ночь грустна, как Тауэр,

      стена испещрена,

      пусть утром ворон в трауре —

      над Темзою весна!

      Полдня ты держишь паузу,

      собой восхищена —

      под вечер у пакгауза

      иссякнет крутизна.

      Excuse me, мисс, нам по пути? —

      смутившись, улыбнулась мило,

      но как могли на ум прийти

      шальные каверзы амуру:

      то платье вздёрнул абажуром,

      то двадцать вёдер с неба вылил,

      ей нипочём, а я – ко дну! —

      в глазах смеющихся тону.

      В исканьях – как никто сродни,

      пусть фото у тебя, а у меня картины:

      похожи облака и грозовые дни,

      характеры, истоки и причины.

      И музы юные – сверхтонкие натуры! —

      в смятении и то озарены,

      а чувства наши так обострены,

      что нам должны завидовать авгуры.

      В Британский музей ни за что не пойдёшь,

      на скачки – всегда пожалуйста!

      Гуляя без зонтика в сильный дождь,

      похожа на мокрого аиста.

      Когда же камин в темноте разожжёшь,

      любимую песню мурлыча,

      как током, ударит любовная дрожь:

      а вдруг ускользнёт добыча?

      Вирджиния! Опять на ипподроме,

      решила взять за проигрыш реванш?

      А может, в мастерскую в старом доме,

      где для тебя всегда открыт карт-бланш?

      Ты и сейчас войдёшь как триумфатор —

      на всех холстах твоё сиянье, блеск…

      но как же мне работать, подойдёшь к кровати —

      в тебя вселяется соблазна бес?

      Не время ль, сбросив бремя власти

      над улицей и над толпой,

      как все встречать дождей ненастье

      и слушать по ночам прибой,

      ведь сколько б ни кипели страсти,

      всё тот же город за спиной —

      решай же, белый свет мне застить,

      иль взять ревниво под конвой?

      Когда как палуба танцпол,

      как шторм бушуют децибелы,

      и зал похож на улей пчёл —

      любой в твоих руках всецело!

      Не зря окрестный антураж

      уносит прочь весны теченье,

      за окнами огней мираж —

      ночь набирает ускоренье…

      Волною смыло макияж

      с бортов, как с век прелестниц тени,

      и парусника такелаж

      повис над бездной брызг и пены.

      Пройтись по палубе не прочь —

      внезапный