Явление оракула. Игорь Николаевич Макаров
дравницы. Так как чаще всего прежние хозяева почили в бозе или просто продали это учреждение в частные руки, вероятнее всего в руки бывших руководителей данных предприятий, то и живут всё более по старинке. Высот в сфере обслуживания так и не достигли, звёзд, что рисуют себе западные отели на свое груди, он не заработали, но с воды на хлеб они перебиваются вполне успешно из-за цен, что они держат за свои услуги в купальный сезон. Контингент, что обитает там в летнее время, весьма разнообразный: от простых отдыхающих, которые мечтали о море в течение всего года и копили на это деньги всё это время, деловых людей ниже средней руки, которых больше интересовал ближайший порт и грузы, что он переваривает в своей утробе, так и разного рода криминальный люд, что прилетел для того, чтобы стричь многочисленных лохов, которые слетаются для того чтобы «оттянуться» по полной программе. В одном из подобных пансионатов, что недалеко от Новороссийска, в одной из комнат второго этажа собралась именно такая компания. Правда, соотношение лохов, бизнесменов и ворюг не соответствовало природе вещей. Отдыхающий там был один: Степан Васильевич. Это был обычный экскаваторщик, который решил посетить моря хоть единожды в свою жизнь. Жену он предусмотрительно забыл в каком-то городишке не особенно известном и не особенно богатом и расположенном в средней полосе России. По природе он был простоват, но, как и всякий труженик нашей глубинки, иногда употреблял горячительные напитки и в большом количестве, обожал женщин, как всякий мужик, которому нечем занять мозги, кроме как размышлять о юбках, но в них он не разбирался, так как работа его была связана всё более с мужиками. Двое других были гастролеры-картёжники. Это обыкновенные крученные малые, которые разбирались в людях на столько, насколько было им необходимо, чтобы жить своим нечистоплотным ремеслом. Они останавливались в этом пансионате уже не первый сезон и посему всех тут знали. Весь день они обыгрывали народ, что обитал на ближайшем пляже, а по вечерам обдирали его в номере пансионата, что сильно не нравилось четвертому обитателю комнаты. Вот он-то из всех её жителей представлял особый интерес. Это был по натуре своей Остап Бендер. Именно Остап Ибрагимович, что турецко-подданный, только у этого Остапа уже был миллион и не один. Звали его Алексей Владимирович, он был атлетично сложен, здоров, одет в дорогой костюм, хотя из железа у него были только столь же дорогие «роллексы». В отличие от своего литературного двойника, взор его был притушен необходимостью устраивать роскошную жизнь своим миллионам, что ему уже надоело основательно, и он подумывал о том, как спихнуть эту непосильную ношу для него на чьи-нибудь наемные плечи. Он был слишком умён, чтобы быть рабом этого материального мира. Он даже в этот дешевый пансионат забрался только для того, чтобы его не могли найти.
Картёжники, которых запросто все называли Слава и Коля, постоянно играли по ночам в комнате в карты, но Степана Васильевича не обыгрывали, предпочитая не пакостить там, где живут. Но в сторону Александра Владимировича, который был даже младше их, посматривали с повышенным вниманием, но карты того не интересовали, хотя ночные посиделки приятелей, как уже говорилось неоднократно, ему не нравились.
Воскресение 26 июля выдалось дождливым и оттого тоскливым. Слава и Колян играли по привычке в карты с соседями по картёжному цеху, такими же гастролерами, как и они. Серьезного или просто принципиального значения эта встреча не имела, так как они знали друг друга давно и хорошо. Никто ни у кого не хотел выигрывать, а тем более отдавать деньги, которые они зарабатывали, трудясь в тяжелых условиях интенсивного солнечного облучения и нудного, надоевшего им моря. Степана Васильевича не было, так как с недавних пор у него появилась пассия из заслуженных замужних женщин, которые ударялись во все тяжкие, ощутив свободу, солнце и плеск соли растворенной в некотором количестве воды. Александр Владимирович лежал на постели в бежевом дорогом костюме, прикрыв лицо шляпой. Знойные вдовушки его не интересовали, карты и шахматы, в которые резались в фойе отдыхающие – тоже, работы не было, а Даждьбог перекрыл улицы и переулки города всерьез и надолго. Так что оставалось только читать книги, но их не было, а ноутбук со своими компьютерными страшилками давно уже надоел.
Пришлые картежники не знали, что Александр Владимирович не играет в карты, то, что естественно, стали разводить богатого фраера на бабки. Александр довольно вяло отбрехивался от них, но в один момент заявил, что все сидящие даже не умеют играть в очко, а не то, что в преферанс. В преферанс они действительно играли плохо, так как подобная игра котируется среди профессиональных игроков в шахматы, а не среди уличных катал, но на такой простой игре, как очко они зубы съели. У любого из них за спиной было больше двух десятков лет игры в карты, хотя им было лет по тридцать от роду. Это задело за живое всех сидящих за столом, то есть всех, кроме Александра, так как лежал только он.
– Ты не желаешь подтвердить свои слова и сыграть с нами, – сказал игрок по кличке Косой. Эту кличку он получил за то, что когда волновался, то прищуривал правый глаз, и иногда у него дергалась правая щека, хотя косым он никогда не был. Впрочем, лицо у него было сильно перекошено на правую сторону, и оно-то выглядело действительно косым. Игроком он, если брать по большему счету, был плохонький, так как был