Странница в ночи. Светлана Алешина
роиться таким образом, чтобы струи воздуха достигали моего разгоряченного лба, но – увы! Вентилятор совершенно не справлялся со своими функциями, и я чувствовала себя омерзительно.
Жалостливый мой босс оставил меня сегодня в помещении, а сам мотался по делам странного бизнесмена, которого, кажется, кто-то обжуливал. Я же должна была торчать здесь, отвечать на звонки и обольщать новых клиентов, если они вдруг решат забрести к нам. Судя по тишине, царящей в нашем «офисе», все клиенты отправились на пляжи и дачи, а преступные замыслы таяли под напором солнечных лучей. Ну какие там замыслы, подумайте сами? Охота вам в этакую жару вынашивать преступления, да еще и совершать их! Если у вас с психикой все нормально, вы откажетесь от этого до наступления прохладной погоды. А сейчас…
Я с тоской посмотрела в окно. Все удрали на Волгу. Одна я сижу тут в душной комнате и жду неизвестно чего. По радио играла музыка, вентилятор продолжал гудеть, изображая из себя моего благодетеля, хотя, на мой взгляд, его просто распирало от мании величия, и я хотела, чтобы скорее наступил вечер.
– Хочу зимы. Хочу снега. Хочу мороза, – бормотала я. – Сейчас я бы выбежала на снег раздетой и забралась бы в сугроб. Может быть, мне вообще стоит подумать о переселении в Гренландию?
От моих мечтаний мне даже почудилось, что в комнате стало прохладнее. Как будто из благословенной, холодной Гренландии мне послали горсточку снега.
В этот момент в дверь позвонили, и я, вздохнув, пошла открывать. Наверняка Ларчик забыл ключ.
– Нико… – начала я, распахивая дверь, и осеклась.
На пороге стояли два огромных детины, и один из них совершенно невежливо направлял на меня револьвер. Я невольно отступила, отчаянно ругая себя за проявленное легкомыслие.
– Что вам надо? – пробормотала я.
Их лица были спрятаны от моих нескромных взоров под идиотскими масками Микки Мауса, они втолкнули меня в ванную и заперли. Я отчаянно заколотила в дверь, пытаясь привлечь к себе внимание. Ничего себе ситуация! Меня явно собирались ограбить, даже не меня – Ларчика! Наше детективное агентство! Нет, это же бред какой-то!
Они работали молча и не собирались выпускать меня на волю. Потом я услышала быстрые шаги и стук захлопнувшейся двери.
Так, простонала я. Придется сидеть здесь до пришествия Ларчика. А если он действительно забыл ключ? И все это – по моей вине, из-за идиотской манеры распахивать дверь! Когда я наконец отучусь от этого?
Раздумывать, как мне отучиться от дурной привычки открывать двери всем желающим шарахнуть меня по голове, было особо некогда. Надо было выбираться отсюда и посмотреть, что у нас с Ларчиком украли. Клиентов у нас в данный момент было не густо – только обманутый подчиненным глава фирмы; денег, соответственно, наличествовало столь мизерное количество, что я бы лично рисковать своей свободой из-за них не стала. Не минералку же из холодильника они пришли прибрать к рукам? Если только предположить, что жара окончательно свела их с ума…
Отчаянно ругая Ларчика за нездоровую идею поставить запор с внешней стороны, я пыталась выбраться, дергая дверь. Наконец я поняла, что все мои усилия тщетны, и мрачно уселась на край ванны, обдумывая свое плачевное положение. Когда придет мой босс, я не знала. Что он сделает из меня отбивную, в этом я не сомневалась. Сигарет не было – они остались в комнате. За стеной надрывалась музыка, которая не могла развеселить меня, поскольку я во всем теперь видела только мрачные оттенки – сами вот окажитесь в таком положении, тогда посмотрим, какое развеселое у вас будет настроение!
Странности в жизни скромного продавца аудиокассет Володи Баринова начались после того, как погибла его бабушка. Конечно, странным был уже и тот факт, что восьмидесятисемилетняя старушка умерла не своей смертью, а попала под расфуфыренный и нахальный «мерс». До этого же Антонина Ивановна Баринова поражала окружающих здравым рассудком и такой памятью, которой мог бы позавидовать молодой и здоровый человек.
Володя, например, был потрясен, когда бабушка поведала ему, что из-за того, что не может перед сном читать по слабости зрения, засыпает, повторяя про себя Вергилия. Если бы вы попросили рассказать наизусть «Энеиду» самого Володю, он вытаращил бы на вас глаза – дай бог «Я вас любил» вспомнить, а бабушка шпарила весь свой классический репертуар без запинки. Да что там это – перед тем как отправиться в свой последний «поход», она уселась за пианино и сыграла вальс Шопена, после чего, закурив «Беломор», взмахнула рукой и сказала:
– Теперь, мон шер, все жизненные трудности я смогу перенести стоически. Главное – получить заряд высоких чувствований, чтобы омерзительность бытия не могла затуманить рассудка и превратить тебя и меня в животных.
Так и выпорхнула за порог, подобно шестнадцатилетней девочке-подростку – мотылек с крылышками. Выпорхнула – и улетела в заоблачные выси, туда, где, как говорилось в вечерней молитве все той же бабушки, «ни боли, ни горечи – только свет божественный». За порогом ее поджидал пресловутый шестисотый «мерин», владельцу которого было явно наплевать на «божественный свет», вальсы Шопена и творения Вергилия