Старый тракт (сборник). Георгий Марков
этот возглас, в котором почудилась и надежда и радость. «Все еще ждут, а ждать, пожалуй, уже поздно», – подумал Нестеров с грустью и сбавил шаг. В ту же минуту створки окна распахнулись, и Нестеров увидел за горшками цветов два женских лица, на которых он заметил лишь глаза, полные жгучего любопытства и ожидания.
Едва он, раскрыв дверь, вошел в чистую, недавно покрашенную охрой комнату, заставленную простыми столами и скамейками, как дверь второй комнаты распахнулась, и через высокий порог навстречу ему шагнула молодая женщина, черноволосая, с огромными черными глазами, смуглая от загара, с обнаженными до плеч большими руками, в тесном платье, обтягивающем ее высокую грудь и сильные бедра. Сделала всего лишь два-три шага, а Нестеров заметил, что ступает легко, что все ее гибкое, натренированное тело тугое, как у завзятой спортсменки. Женщина не стала ждать, когда Нестеров представится, она заговорила сама четким, громким голосом, привыкшим давать распоряжения, откровенно и внимательно осматривая его:
– Кто будете, товарищ? Военный, демобилизованный, или уполномоченный, или просто командированный? Надолго ли к нам? – И, не дожидаясь, когда он ответит на ее вопросы, добавила серьезно и даже с какими-то строгими нотками в голосе: – А я председатель колхоза Евдокия Трофимовна Калинкина. Проходите сюда, садитесь, побеседуем.
Она повернулась, вошла в комнату, из которой только что вышла, и плавным жестом пригласила Нестерова проследовать за ней. Тут она привычно села на свое обычное место за столом, в грубоватое деревянное кресло, и вновь строго, но терпимо посмотрела на гостя, который, сбросив с плеч винчестер и вещевой мешок, пристраивал все это в углу председательского кабинета.
– Вот теперь здравствуйте, – садясь на табурет напротив Калинкиной и как-то смущаясь под ее пристальным взглядом, сказал Нестеров. Через стол она подала ему свою сухую, жесткую руку и по-мужски крепко пожала его руку. – В недалеком прошлом полковник Нестеров Михаил Иванович, ныне житель Приреченска. Занят сейчас научной работой: восстанавливаю фактическую сторону одной забытой истории, – начал Нестеров, чувствуя на себе взгляд ее строгих огромных глаз. – Впрочем, есть у меня к вам письмецо от райвоенкома майора Фролова. Он просит оказать мне кое в чем содействие…
– Ну-ка, давайте посмотрим.
Нестеров достал из кармана гимнастерки конверт, подал Калинкиной.
Пока Калинкина читала письмо райвоенкома, Нестеров украдкой рассматривал ее, чувствуя, что с каждой секундой ему все труднее становится отрывать взгляд от необыкновенно красивого лица женщины. «Вот бы такую на “Мосфильм”, – мелькнуло в голове Нестерова. – Какие крутые, резкие брови у нее, а губы мягкие, рот какой. И подбородок сильный, как у Моны Лизы… А лоб мыслительницы – открытый и характерный… Овал лица и шея – гордячки, а что-то смягчает их… Должно быть, эта детская наивность чуть припухлых щек… Откуда она тут взялась? И сколько же ей лет? Двадцать пять, от силы двадцать семь», – думал Нестеров, подчиняясь невольному течению своих