Звезды. Неизвестные истории про известных людей. Михаил Грушевский

      А еще я любил кино. Ходил в кинематограф лет с двенадцати. В час ночи выходил из кинотеатра, уже не работало метро, и я с Васильевского острова шел домой через весь город. Ночами работали столовые, где кормили путейных рабочих. Я заходил в эти столовые перекусить, раньше на столах был хлеб с горчицей, за него денег не брали. И я мог еще чаю попросить, мне бесплатно иногда давали.

      4

      Когда я служил в армии, то ленинградцев называли «блокадниками». Это было обидно. Но потом я понял, что это говорило о героическом прошлом города. Моя мама жила в блокаду, бабушка, крестный. В доме всегда были какие-то запасы – спички, соль, самая дешевая крупа.

      Самое первое мое путешествие было в кафе «Лягушатник». Там я попробовал алкогольный коктейль. Это было что-то запредельное. Он стоил рубль тридцать три. Немыслимые деньги! А «Сайгон» – это было избранное место: если нигде не делали двойной кофе, то в этом кафе, если тебя знали, можно было сделать четверной. Простой кофе – это когда буфетчица к старому кофе добавляла маленькую ложку нового. Двойной кофе – половина старого на половину нового. А четверной – это когда тебе заваривали кофе только из свежемолотых зерен. Кофе был дешевый, конечно. В детстве я никогда его не пил. А поступив в институт, стал пить по много раз в день.

      5

      Школа была восьмилетней, считалось, что молодые должны получить главным образом профтехобразование. Передо мной встал выбор – куда идти. Я говорю: «Я хочу быть шофером». Мама мне сказала: «Витя, иди в оптики, они ходят в белых халатах». И я пошел в ПТУ учиться на оптика. Выдали мне желтый халат, а не белый, и в первый же день я увидел объявление: «Производится набор в театральную студию при ДК Профтехобразования». Три или четыре раза в неделю я ходил в эту студию. Мог бы на танцы пойти или с друзьями портвейн пить в подворотне, а я шел в студию. Однажды мы репетировали спектакль «Старые друзья», и там была такая сцена. Девочка говорит мальчику: «Если ты меня любишь, то сходи на Аничков мост и поцелуй коня». Как-то мы шли мимо, и кто-то спросил: «А ты сам можешь его поцеловать?» Я залез и поцеловал в уста эту лошадь. Ко мне бросилась милиция, но я успел убежать.

      Потом я экстерном сдал экзамены на аттестат зрелости и тут же пошел в театральный институт, но в первый раз не поступил. Для меня это была трагедия. Я и не должен был поступить. Одна преподавательница очень долго смеялась над моей фразой, я сказал так: «Салтыков-Щедрин не только любимый автор Владимира Ильича Ленина, но и мой». Ее развеселило, что я поставил себя выше Ленина. Еще она сказала: «Витя, как можно сделать в сочинении 32 ошибки?» Но я-то ей не рассказал, что до этого моя будущая сокурсница проверила сочинение и вычеркнула мне 25 ошибок.

      Анне Вески