Дневник провинции. Андрей Караичев
паутина, словно я находился не у себя по даче, а в каком-то старом, заброшенном склепе.
Тщательно осмотрел все полки в шкафу; раскрыл дверцы столиков, тумбочек. Забыв про то, что нет света, пытался безуспешно включить ламповый телевизор; заглянул под кровати, а их было пять: по две сеточной в каждой из спальных комнат, и одна в кухне – на том и успокоился.
Когда взглянул на себя в зеркало на дверце шкафа, слегка отшатнулся: голова моя напоминала какой-то факел: стоит чиркнуть спичкой, и эта причёска засветит лучше, чем фонарь в моей руке! Настолько много собрал я своей «кабиной» паутины.
Разозлившись, я принялся с помощью веника смахивать «художества» пауков из всех углов, стен и потолка. После этого вернулся в кухню (веранду и прихожую), протёр влажной тряпочкой стол и немного промёл пол; начал выкладывать наружу содержимое сумки, приоритетно продукты. Свежий воздух, лёгкая физическая нагрузка дали о себе знать: жутко хотелось есть и на этом всём моя дачная уборка закончилась, – лень продолжать.
После трапезы стало впору принять «на грудь». Не пьянства ради, а пользы для, точнее, – психологического здоровья, набираться я не собирался, а чутка выпить нужно, следовательно, водка, кроме которой я с собой ничего не привёз для этих дел: не годилась. Взяв фонарик в зубы, я спустился под массивный железобетонный пол в подвал.
Вынес оттуда трёхлитровую посудину домашнего, креплёного, виноградного вина; снял при помощи открывалки из стола с банки железную крышку и налил её содержимое себе в алюминиевую кружку. Взболтав и вдохнув аромат отличного, выдержанного по всем правилам этого напитка, – отпил, зажевав кусочком шоколадки, лежавшей в кармане. На вкус оно, оказалось весьма хорошее: внутри моего организма сразу приятно запекло.
Дверь из кухни в соседние комнаты я плотно закрыл, чтобы в ней быстрее потеплело, когда температура поднимется градусов до двадцати, тогда открою их, начну прогревать первую спальню, затем вторую и, таким образом, постепенно, но надёжно, протоплю весь дачный домик и его толстые, кирпичные стены.
Наконец-то! Мне удалось по-настоящему расслабиться! В печи потрескивали дрова, при этом издавая приятный для моего слуха звук, а для обоняния запах; по металлической кровле крыши веранды и по стеклу окна били капли сильного дождя, скорее даже настоящего ливня! Сквозь журчание стекающей по водостокам к фундаменту воды хорошо слышен завывающий над степью ветер; откуда-то издалека доносился лай бродячих (или приручённых) собак и, к счастью, случилось то, чего мне не хватало больше всего, – раздался звонкий и продолжительный раскат грома! Молния сверкнула так, что в моей комнатке, освещённой лишь одной заправленной недавно мной керосинкой (хоть и день был, но темновато слишком из-за осадков и маленьких окон) стало на мгновение ослепительно ярко.
Всегда любил дождь, грозу и ветер; когда находился там, на даче: я в тепле, кругом «дикая» природа; в руке