Сага о Рорке. Андрей Астахов
с ларцом под мышкой. Яничка села на лавку под светильницей, закрыла глаза. Мысли ее путались, визит варяжина напомнил ей совсем о другом человеке. Вспомнился ей странный наговор, слышанный еще в детстве, защищающий от мороков и баганов: «У камня горючего, у заверти кипучей, в чаще лесной, под вековой сосной лежит горе до поры до времени. Ворон черный, пролетай мимо, не неси мое горе на своих крыльях, волк серый, пробегай мимо, не неси мое горе в своих зубах! Нави бледные, мороки черные, ночные, сгиньте, исчезните в болотах зловонных, в провалах бездонных! Не мучьте меня, не терзайте ночами, не обступайте, кровь не холодите, пропадом пропадите! Слово мое верное, сила моя крепкая, наговор мой, как цепь в огне томленая, в ключевой воде закаленная, не разбиваемая, не размыкаемая!»
…Волк серый, не неси мое горе в своих зубах…
– …Не неси мое горе! – промолвила княжна, как во сне.
Что-то стукнуло под окном, потом еще раз. Яничка испуганно зачурилась, осторожно выглянула наружу.
Под окном стоял Куява, молодой красавец, родич Ратши. То ли мед княжеский так вздурил ему голову, и без того горячую, то ли любовный пыл одолел сверх меры, но решился Куява объясниться.
– Яничка, люба моя! – воскликнул он, увидев княжну. – Не гони, дай посмотреть на тебя, чтобы сердце насладилось…
– Ты что, Куява, меду дурного опился? – сердито зашептала девушка. – Будто не знаешь, что мерлый[67] у нас в доме? Поди прочь, не до тебя мне сейчас, не до речей твоих бесстыжих.
– Чаю, не любишь ты меня, – взмолился дружинник, – так дай хоть личиком твоим насладиться, под окном твоим побыть. На днях уходим заодно с урманами, может, головы сложим, не увижу тебя боле…
– Молчи, беду на себя накличешь! Настырный ты, говорила же тебе. Братья узнают, худо тебе будет.
– А что мне братья твои, даром княжичи? Я сам при мече и постоять за себя могу. А варяжина, что тебя сватает, я на суйм[68] вызову.
– Ах ты, дурак несчастный! Разумей, что говоришь, пока до лиха тебя язык твой не довел. Не смей с Эймундом задираться, убьет он тебя. Он в двадцати походах был и настоящего морского змея зарубил, а уж тебя подавно зарубит.
– Вирухать[69] горазд твой варяжин. Все они барандаи[70] бессовестные. Побоялись остаться в городе. Ушли по реке вниз. Чаю, со страху!
Яничка промолчала. Она поняла, что хитрый Браги недаром увел варяжскую рать из города. Рорк с ними, это ей стало понятно. Не хотят враги понапрасну своих союзников-словен злить.
– И как же вы в поход-то пойдете, если ушли урманы? – спросила она.
– Первуд сказал, пойдем берегом до Лугодола, а там варяги нас на ладьи свои возьмут. Так оно быстрее и проще будет. Что ж Эймунд не рассказал тебе о том? Не любит он тебя.
– А вот любит. Он мне дары богатые прислал.
Куява даже застонал от бессильной ярости.
– Я тебе из похода что хочешь привезу, – заговорил он горячо, – хочешь – золота, хочешь – тканей и шитья ромейского, хочешь – украшений! Выкуплю
Мерлый – мертвый.
Суйм – поединок.
Вирухать – врать.
Барандай – болтун.