По следу скорпиона. Юлия Федотова
от сострадания.
Но вспомнились косые пропыленные пирамиды, обтрепанные обложки в пятнах свечного сала, сухие тараканы между страниц – и жалость поутихла.
Нет, цивилизованные существа так с книгами не поступают! Вот он, Хельги, пусть и не отказывает себе в самом необходимом, и редких книг у него не так много, зато все они чистенькие, аккуратные, обернуты в красивую синюю бумагу, сложены ровненько, и не дайте боги Ильзе с Эдуардом схватить их немытыми руками! Если уж ты приобрел ценную книгу – обращайся с ней соответственно. Она не одному тебе принадлежит, а всей мировой культуре, и твой долг – сберечь ее для потомков в надлежащем виде…
– Помешались вы на этих книгах, – рассердился Рагнар, – вас послушать, так грабители специально ради них все дело затеяли!
– А ради чего же? – удивился Хельги. – Что еще возьмешь с Августуса?
– Знаешь, я давно заметил: когда ты думаешь о науке и всяких ученых штуках, вроде книг, здравый смысл тебе совершенно отказывает! Если грабителям нужны были одни книги, зачем уволокли топчан и сундук? И свечку в стакане? И парадную хламиду?
– Мантию.
– Ну мантию. И тапочки зачем распотрошили? Стельки выдраны, помпоны выдраны – зачем? Что скажешь?
Хельги вздохнул – к нему вернулся здравый смысл.
– Скажу, что искали нечто маленькое, и, скорее всего, даже сами не знали, что именно. Эй, Августус! Было у тебя нечто маленькое, но страшно ценное?
– Нет! – На сморщенном от горя личике магистра отразилось искреннее недоумение. – Книги – мое единственное достояние… было.
Хельги смотрел на него с подозрением:
– А чернильница? Почему ты в нее вцепился, как в родную?
Но Августус не смутился:
– Чернильница – наша семейная реликвия, своего рода талисман. Она дорога мне как память, и только. Конечно, – оговорился он, – она и в самом деле стоит недешево: эпоха Старых Царств, ювелирная работа, оригинальная конструкция, но не настолько, чтобы ради нее устраивать такое ограбление. Большинство моих книг было куда дороже. Горе мне, горе! Демон бы побрал этих гра… Демон? Демон!!!
Этот эпизод был одним из самых неприятных в жизни Хельги.
Бандарох Августус, позабыв всю свою ученую гордость, принялся униженно молить могучего демона Ингрема покарать похитителей и вернуть похищенную литературу. Он рыдал, падал на колени, порывался целовать ноги, он сулил жертвы – богатые, кровавые, какие угодно, пусть только великий демон смилостивится и поможет ему! Отвратительная вышла сцена!
Несчастному Хельги стоило огромного труда втолковать почти утратившему рассудок магистру, что помочь его горю он не в состоянии, как бы сам того ни желал, ибо проявления его грозной демонической сущности разуму практически неподконтрольны и обладают непредсказуемым, чаще всего разрушительным эффектом. Самое большее, что он мог сделать, это попытаться проклясть грабителей: чтоб им окосеть, облысеть и охрометь одновременно.
– Если сработает, мы, по крайней мере, сможем их опознать, – пояснил Хельги.
На