Шрамы войны. Одиссея пленного солдата вермахта. 1945. Райнхольд Браун
вдруг испытывал ночью потребность пойти в туалет, а таких желающих всегда находилось предостаточно, то поход в нужник превращался в сложный акробатический этюд в полной темноте. Исполнять его приходилось, переступая через тела и головы. Всю ночь не смолкали ругательства и проклятия тех, на кого нечаянно наступили. Запах пота и вонь испражнений душили нас всю ночь, и все мечтали о скорейшем наступлении утра, которое сулило свежий воздух, пайку хлеба и порцию супа. Это была единственная владевшая нами мысль, а все остальное, теплившееся в душе каждого из нас, день ото дня пряталось все глубже и все больше и больше тускнело. Редко и как будто из недостижимого далека меня иногда пронизывали краткие воспоминания о том мире, который стал для меня чужим и непонятным. Наши чувства, наша нравственность гнили и плесневели. Гнилым было всякое наше душевное движение, порок и нечистота проникали во все наши мысли.
Но и здесь блеснул луч света!
В толпе пленных я нашел Герда. Его доставили в Фокшаны следующим транспортом через два дня после нас. Мы, как дети, радовались встрече. После долгих переговоров и просьб нам удалось определиться в одну команду. Теперь у меня был друг, с которым можно было доверительно, по душам поговорить. Отныне мне стало легче терпеть лагерные невзгоды. Но как же ужасно ты выглядел, Герд! Как же изменило тебя это страшное время! Ты стал слабым, ты исхудал, и я с ужасом гадал, что готовит тебе судьба. И где Феликс? Где Ганс? Он попрощался с нами еще в Немецком Броде. Он оказался в числе тех немногих, кому, может быть, посчастливилось отправиться на родину. Но кто мог точно это знать? Не обманывались ли мы, веря, вопреки нашему печальному опыту, этим радостным слухам? Разве не слышали мы разговоры о том, что те, кому мы завидовали, просто раньше нас уже побывали в Фокшанах? Может быть, они теперь были дальше от родины, чем мы? Кто это знал? Кто мог на это надеяться? Феликс точно был уже где-то в России. Его увезли предыдущим транспортом, и он точно был в Фокшанах. Дальше следы его терялись. Нас тоже ожидал дальний путь, но милостивой судьбе было угодно на время оставить нас здесь, дав короткую передышку перед отправлением в страну, перед которой наши изголодавшиеся души испытывали неизъяснимый страх.
В этом месте я сделал перерыв на несколько недель. Я просто физически не мог продолжать рассказ. Каждый раз, когда я брал в руки карандаш, чтобы продолжить свое повествование, мне отказывало мышление, словно защищая меня от страшных оживающих воспоминаний. Я сдался и решил переждать, чтобы успокоиться. То, что побуждает меня теперь писать дальше, можно выразить кратко: прошло уже много времени с тех пор, как я снова стал свободным человеком. Это великое счастье вернуло мне уверенность в себе. Теперь свобода не кажется мне даром, который я поначалу ежедневно получал, просыпаясь по утрам. Теперь она уже не опьяняет меня, не кажется неизъяснимым блаженством. Свобода здесь, она естественна, как воздух, которым я дышу. И все же это осталось! Осталось! Сегодня среди равнодушно идущих мимо