Черепаха Золотая. Ирина Петровна Шухаева
но туча упорно огрызалась, грохотала, сверкала и лила мощный дождь.
Мгновенно заполнился таз на крыльце и расставленные по водосливу ведра. Туча выдохнула холодного воздуха и сырости, Соня поежилась, стоя босиком на крыльце. Вошла на террасу и закрыла дверь. Резиновые галоши никак не находились, любая другая обувь моментально промокнет. «Куда же они запропастились? – начинала она сердиться». На улице резко стало тихо, только слышно было, как бьется в крышу запоздалый шершень и отчаянно гудит. Но он был уже полусонный, осенний, короче – не страшный, хотя все виды жужжащих насекомых с детства были врагами Сони…
Словно повинуясь какому-то зову, Соня вернулась на мокрое крыльцо. Ступни ожгло холодной влагой. Туча, словно ждала именно ее, извергла новое рычание, рассеклась молнией, резко подул ветер, с новой силой полил дождь. Солнечные лучи пробивались возле самого крыльца, Соня ступила на мокрую траву и протянула руку к лучу. Стало странно тепло.
– Мам, с ума сошла, – на пороге ежилась сонная Настя, – итак все время мерзнешь, зябнешь, теперь еще и под дождем стоишь? Давно не болела? Иди, бабушка звонит…
Соня очнулась и побежала в дом. Ступни горели, дыхание сводило… Будто что-то случилось. На мамины вопросы Соня отвечала невпопад, слова доходили до нее через невидимую дымку, и она привычно бубнила: угу, сделаю, угу, помню, угу, поняла… Список поручений явно превышал ее возможности: они приехали только на выходные, Насте она обещала не приставать с хозяйственными делами, а теперь еще пошел дождь и все мокрое-мокрое.
Соня попрощалась с мамой до вечера, до очередного отчета о проделанной работе и неожиданно почувствовала сильную усталость. Будто бы она сделала много дел, а ведь они недавно только приехали. Пока перетряхнули уже отсыревшие постели, подмели, разобрали еду, пообедали, потом легли поспать. Соня так и не уснула, все ворочалась. Смотрела, как небо хмурилось все больше и больше. Встала, постояла на крыльце. Туча шла не с той стороны, откуда обычно приходят настоящие дождевые тучи, но выглядела она крайне агрессивно. Соня пошла и сняла развешенные вещи с забора и сделала прочие «дождевые приготовления». Предчувствия ее не обманули: туча приперлась и пролилась.
Теперь Соня ходила по террасе, вздыхала, вспоминая перечень «надо», потом выглянула в окно, помахала рукой уходящей туче, что становилась быстро удаляющейся кляксой и… Легла спать… У нее было серьезное оправдание – дождь… Эта небесная хулиганка осуществила полив, избавила Соню от необходимости таскать ведра с водой и предоставила ей прекрасную возможность отдохнуть… Пожалуй, впервые непогода не вызвала у нее досады. Она улеглась к Насте под бок, потому что та спала уже давно и нагрела кровать. Дочь, правда, пришлось растолкать и заставить читать детектив. Потому как если она будет много спать днем, то ночью будет только ворочаться и постоянно будить Соню. На вопрос Насти: через сколько минут разбудить? Соня только отмахнулась – когда встану, тогда и хорошо. Если проголодается, то сегодня можно отрываться по вредным супам или лапше, или пюре из пакетика…
Она проснулась около семи вечера. Да‑а, подвиги сегодня отменяются. Соня еще раз посмотрела на часы и нахмурилась. Сережа так и не позвонил… Замотался, наверное, дела. Самой теперь звонить нельзя… Вот бы он сейчас был с ней… Сделали бы все дела скоренько… Соня грустно вздохнула. Украдкой смахнула слезу. «Нечего раскисать… Это все от безделья… Почему мне кто-то должен помогать? Я все должна делать сама!»
На крыльце было мокро, как впрочем, и везде. Летом бы уже все просохло, участок на бугре, открытый всем ветрам. И они, эти ветры, постоянные сожители. Жарким летом – спасительные, весной и осенью скорее утомительные.
Закат зарделся горделиво, со знанием дела, горели красные листья клена и черноплодной рябины у самого забора. Низко к земле клонились ветки со спелыми ягодами. Соня вздохнула. Вот оно, доступное дело. Пока начнет смеркаться, она успеет собрать черноплодку.
– Ма-ам, – донеслось из комнаты.
– Ну, чего еще? – нехотя отозвалась Соня.
В окне появилась довольная мордашка дочери.
– Ма-ам, ты собираешься что-то делать?
– Ну, должен же кто-то что-то делать, – зевнула Соня. – Ягоды пособираю, пока не стемнеет… А ты что, хочешь мне помочь?
– Честно?
– Ясно… Вопрос риторический, ответа не требует…
Настька испарилась от окна, слышно было, как она прыгает на одной ноге, впихивая ногу в резиновый сапог, который уже стал маловат. Спустя пару минут, ежась и кутаясь в Сонину куртку, на крыльце возникла живая картинка «Ну, что я тебе плохого сделала?». В руках она держала ножницы и миску.
Соня засмеялась и затолкала ее обратно на террасу.
– Иди, малолетний сельхозник, читай дальше свой дюдик… В качестве помощи сваришь на ужин макароны…
– А ты, правда, не обидишься? – ребенок сиял. Как же мало иногда надо для счастья…
– Правда, не обижусь…
– Мам, а ты можешь делать «ничего»?..
– Теоретически могу, но практически… Надо, Насть…
– А