КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием. Георгий Почепцов
„улицу”, в том числе и „демократическую улицу” конца 80-х. Когда в нашем ЦЭМИ заседал клуб „Перестройка”, там часто бывали Гордон, Шкаратан, Левада и даже Тимур Аркадьевич Гайдар. Но самого Егора там не было, ему все это совершенно не было интересно. А вот на директорском семинаре, который вел в институте Ю. Левада, он бывал постоянно. Помню забавный обмен мнениями между Гайдаром и Л. Гордоном о том, не проще ли откупиться от советской номенклатуры, дав ей деньги и дачи, чтобы не мешала реформам, чем делать революцию и пускать эту номенклатуру под нож гильотины. Собственно, в этом во многом и состояла его политика в 1992-93 гг. Все его усилия, совместно с Г. Бурбулисом, были направлены на то, чтобы свести на нет тот демократический подъем, который и привел к власти демократов в 1990-91 гг. Он ненавидел депутатский корпус, состоящий в его понимании из „быдла”, и с которым и обсуждать ничего не имело смысла. Мне трудно осуждать Гайдара, это его убеждения, на которые он имел бесспорное право, но выбор его в качестве мотора реформ стало огромной ошибкой Ельцина, человека как раз демократического, чья сила – в общении с людьми. „Реформы”, проводимые своими и для своих, не могли не стать причиной глубокого раскола общества, тогда как демократия образца 1990-91 гг. его как раз объединяла. Но демократически настроенным людям очень скоро дали понять, что надобность в них исчезла» [4].
Кургинян говорит о Гайдаре как о представителе номенклатуры: «Кто такой Гайдар? Это что, диссидент, вышедший из ГУЛАГа и пришедший делать новую страну? Это человек из журнала „Коммунист” и газеты „Правда” – это типичная номенклатура. Вам сказать, кстати, чья? Если бы еще Андропова или кого-то… Это круг людей моего знакомого, который был одновременно с этим советником Черненко. Это был типичный, кондовейший круг этих самых коммунистов» [5].
И еще: «Гайдар – это такой очень элитный мальчик, насквозь партийно-комитетский, как и все, кто его окружали. Это не проклятие и не дискредитация, это просто факт. Факт, что элитный. Факт, что вращался в орбитах советского фрондирующего экономического бомонда. Факт (что важнее всего), что он еще и имел прямое, и даже родственное, отношение к Стругацким и очень увлекался ими. Он все время говорил, что он прогрессор, что он такой Максим Каммерер, или я уже не помню, кто… В „Трудно быть богом” кто еще существует из этих героев? Вообще говоря, Стругацкие в этом смысле сыграли загадочную и очень серьезную роль – при всем том, что я вижу в них один, весьма прискорбный изъян: они очень плохие литераторы. И это мучительно. Нужно продираться к каким-то скрытым смыслам их повествования через очень плохую литературу. То есть совсем плохую. Но если все-таки продраться к этому, ты видишь такое специальное фэнтези, очень странное, оно существует во всем мире. Это ведь не сказки о том, что спецслужбы в разных странах мира пишут аналитические записки и предлагают определенным писателям (нет, не всем, я никоим образом не хочу дискредитировать всех фантастов, но определенным писателям) написать роман не „вообще”,