Исповедь черного человека. Анна и Сергей Литвиновы
х в Москве секретных заводов. Должность, конечно, выборная – но люди-то голосуют, за кого скажут, и безо всяких альтернатив. Вот он уже целую пятилетку там лямку тянет.
Самому генералу стукнуло пятьдесят пять. Воевал, награжден орденами. При штабе не отсиживался, дважды был ранен. И Родина щедро вознаградила его доблесть и усердие.
Дом, который ведет супруга, Ариадна Степановна (сидящая в настоящий момент рядом на диване «ЗиМа»), – полная чаша. Квартира пятикомнатная на новой, послевоенной московской парадной магистрали – Кутузовском проспекте. Дача государственная по тому же направлению, в Барвихе. «ЗиМ» персональный, с шофером Костиком, который всегда готов услужить и генералу, и генеральше. Все у Семена Кузьмича есть, даже коллекционный германский фарфор. Жаль только, что дочка всего одна, Валерия, и более детишек нет и уже не предвидится. Остается только внуков ждать.
Именно дочь, Валерия, и отмечала сегодня день рождения – упомянутое двадцатичетырехлетие. Чтобы молодые смогли как следует погулять, генерал с супругой и освободили территорию. Пусть молодое поколение порезвится. Семен Кузьмич вместе с Ариадной Степановной отправились на дачу. Домработница Варвара испекла пироги, приготовила свой фирменный холодец и не менее известный в узких кругах винегрет и осталась на подхвате: сервировать и подавать.
Лерочку, дочерь свою единственную, генерал любил и баловал. Растил, учил, холил и нежил. Слава богу, удачно (он считал) выдал замуж. Лера ведь, кровиночка, надо признаться, не красавица. Совсем не красавица. Сама высокая, крупная, с большими руками и стопами. Широкая кость, широкий шаг. И специальность выбрала далеко не женскую. Захотела, как тысячи ровесников в пятьдесят третьем, стать инженером. Выдержала серьезный конкурс, поступила в авиационный на самолетостроительный факультет. С другой стороны, оказалось стратегически правильно, что учиться она отправилась в технический вуз. У них на курсе среди девчонок не оказалось практически никакой конкуренции: три девицы на сотню мальчишек. И в итоге вышло, что Валерия подходящего парня, однокурсника, самолетчика, в мужья себе зацепила. Нормальный парень – сколько бы там теща новоявленная, Ариадна Степановна, на зятя ни тянула.
Да, к зятьку Вилену можно много рекламаций предъявить. Во-первых, совсем не красавец. И, что настораживало, не москвич. Однако Семен Кузьмич с помощью товарищей из органов его прокачал. Все оказалось у Вилена чисто. И с ним самим, и с родичами его: никто не был, не состоял, не участвовал, не привлекался.
Плюс к тому в процессе знакомства не одну и не две бутылки коньяка армянского генерал с ним в домашнем кабинете распил. Попутно прощупал Вилена вплоть до подноготной и теперь знал точно: зять его товарищ умный, пробивной и практичный. Может, правда, любви у него безумной к Валерии нет. Зато он испытывает к ней другое, более важное на данном этапе чувство: уважение. Он даже по отношению к матери ее, теще своей, определенное почтение питает. Потому не обращает внимания на шпильки со стороны Ариадны Степановны. И к самому генералу относится с должным пиететом.
Семен Кузьмич уверен: зять семью, включая тестя и тещу, не предаст, не продаст. Вдобавок мальчик он смышленый. Образованный, опять же. У такого типа карьера сама пойдет, покатится. Его только в начале надо подтолкнуть слегка. А это генерал уже сделал и еще сделает, если понадобится, за ним не заржавеет. По всем статьям дочка за зятем новоявленным – как за каменной стеной. В обиду он ее не даст.
Быстро доехали до дачи. Шофер Костик помог перенести в дом вещи и провизию. Генерал отпустил его до вечера воскресенья.
Супруга, Ариадна Степановна, немедленно улеглась на тахту со свежими номерами «Юности» и «Нового мира» – отдыхала. А для генерала лучший отдых заключался, как говаривал Ленин Владимир Ильич, в перемене работы. Он взял грабли веерные да стал сгребать осенние листья. Листьев навалило много, осень стояла поздняя, а участок у Старостиных был дай бог, сорок соток. Получившиеся кучки Семен Кузьмич стал свозить на тачке к старой бочке, сваливал их туда, жег. Запах прелых горящих листьев создавал настроение одновременно романтическое, радостное и грустное. Грустное оттого, что вот и еще одно лето прошло, и зима катит в глаза, и, кто его знает, сколько их еще, этих лет, у генерала осталось? А радость была потому, что запах жженых листьев предвещал все ж таки новое: смену сезона, и снег, и Новый год – а с ним, новым снегом, и новые свершения, открытия и, кто знает, быть может, любови.
Так генерал трудился до темноты, а потом супруга позвала его ужинать. Почаевничали, а затем Семен Кузьмич включил висевший на ели мощный прожектор и продолжил свое дело: возился с палой и прелой листвой. Костер чах, дымил, а иногда вдруг выстреливал столбом искр и пламени.
И только уже ближе к одиннадцати, иззябнув, надышавшись кислорода и наработавшись, генерал вернулся в дом. Ариадна прикорнула на тахте, не выключив свет и не раздевшись. Очки ее мирно лежали на полу поверх раскрытых на середине журналов.
И тут раздалась трель телефонного звонка – Семен Кузьмич уже давно достиг того уровня, когда телефон ему полагался не только домашний, но и дачный. Правда, не «кремлевка», но все-таки связь на экстренный случай. Быстро, чтоб