Отброшенные в Африку. Юрий Васильевич Привидион

      Начну с того, что, находясь в исходной точке этой истории, я имел все основания предаваться отчаянию. 1995 год. Послеперестройка и вроде как кем-то и у кого-то, отвоеванная свобода. О ней заумно рассказывали неискушенному в политике народу, который, проорав по пьянке пару лозунгов, в конечном итоге понял, что будущее вдруг исчезло, а настоящее начало бить по морде, наотмашь да насмерть.

      Флот развалился, многие мужики, оставшиеся на берегу не у дел, не смогли приспособиться к новым условиям и тупо спивались. Я тоже остался без работы, а в квартире с общей кухней и соседями-алкоголиками сидела супруга с двумя малышами Юлей и Алешкой.. И чтобы в семье наступило сытое спокойствие, нужно было как-то уйти в море.

      И вот, как-то с утреца я поехал на “морскую биржу” – так называлась территория бывшего рыболовецкого колхоза и одновременно база каботажных судов – посмотреть, что, куда и почем. Нового здесь ничего не происходило, и народ потихоньку растекался по пивным точкам. А я остановился возле старого городского пассажирского катера, переделанного под парусник и разговорился со знакомым капитаном. Помню, говорили о какой-то технической проблеме, возникшей в ходе переделки катера в получившуюся затем новинку эпохи.

      Я не верю в случайности и считаю, что случайность – это закономерность, которую ты сам же и создаешь с помощью спрятанных глубоко в паутине памяти правильных мыслей и совершенных тобой правильных действий. Поэтому, когда в моей болтовне промелькнула мысль о том, как можно решить проблему, изводившую капитана всю последнюю неделю, это была, скорее всего, закономерность.

      В итоге мы отшлифовали эту мысль до конкретного решения, после чего я попрощался и пошел выпить пивка с килькой, которой меня угостил капитан. А через час к пивному ларьку подъехала старенькая тойота, и мой знакомый капитан предложил подвезти меня в центр города. И я ну ни как не думал, что сажусь в машину, которая отвезет меня в Африку на ближайшие 14 лет.

      В центральном порту стоял небольшой, переделанный из старого СЧС (средний черноморский сейнер) морской грузовичок, и эта старая калоша, как мне было сказано, должна была пройти очень серьезный ремонт и даже модернизацию.

      Еще удивило само место стоянки. Не по статусу старенькому СЧС стоять рядом с военными транспортами. Впрочем, в то время, когда старое рушилось, а новое принимало какие-то уродливые формы, за происходящим лучше всего было наблюдать молча. Причем издалека и с капиталом в кармане, что у меня не получалось.

      В общем, мой знакомый подвез меня именно к этому странному пароходу, и после представления моих профессиональных и моральных качеств мне было предложено подготовить судно к работе, не стесняясь в конструкционных переделках.

      После ремонта пароход должен был гарантированно отходить без сучка без задоринки минимум полгода.

      Месяц работы позволил мне покончить с финансовой нервотрепкой в семье, а под конец ремонта мне официально предложили место старшего механика.

      Настораживало то, что по сути предлагали играть втемную, никакой программы большой босс не озвучивал. Короче, мы готовились, но к чему конкретно, не знали. Как профессионал-моряки мы делали свою работу на совесть – благо финансы позволяли, что тоже было необычно для того времени, когда все соки выжимались даже из ничего, лишь бы только прокормиться, какие уж тут ремонты!

      Поэтому, когда моя супруга Эльмира после долгого молчания как-то выдала фразу: “Kак бы ты не исчез насовсем с такой работой”, мне стало не по себе. Примеров такого рода было сколько угодно. Была экспедиция в Гамбию с пятью покойниками после ее окончания. Были два пропавших СЧС, обнаруженные потом где-то в Греции, но уже без экипажей. Были экспедиции, брошенные в Сенегале, а потом, как следствие, команды африканских пиратов во главе с украинцами.

      Так что я заверил семью, что пиратом не стану и обязательно вернусь своим ходом. Тем более, что рейс нам объявили на Новороссийск, сказали, что повезем запасные части для грузовиков КрАЗ. Странность, однако, была в том, что в 20-тонный трюм погрузили два моста для КрАЗов и продуктов взяли на месяц безбедной жизни, хотя рейс намечался максимум двухнедельный.

      Все разъяснилось вскоре после отхода, когда я помахал рукой трем родным силуэтам, стоявшим на молу Северной бухты в Севастополе. Пустив дымок и дав гудок на прощание, мы растворились в вечернем сумраке, и уже примерно через час капитан переложил штурвал в совершенно другую сторону от курса на Новороссийск и, собрав экипаж, коротко объявил, что идем на Босфор.