Пространство сна. Михаил Климов
его большую, лохматую голову и прижала к своей груди:
– Эх ты, бизнесмен Урюпинский, – засмеялась она и погладила его по шевелюре, – даже в постели с любимой женщиной деньги считает…
Тимофей дернулся, потом затих, и она вдруг почувствовала, как его мягкие губы касаются ее груди.
– И вовсе я ничего не считаю, – послышался голос мужа, слегка приглушенный, потому что касания не прекратились, – я просто хотел предложить довести эту цифру до совершенства. Как тебе нравится пятьдесят? Или лучше шестьдесят? Нет, есть еще лучше – семьдесят пять. Короче, я предлагаю закатиться сейчас куда-нибудь по бутикам, купить тебе что-нибудь красивого и остромодного, а потом ужинать в наш итальянский… Принимается?
Ирина лежала несколько секунд молча, играя рыжеватыми волосами мужа. Иногда ей казалось, что у него все-таки есть любовница, так было положено в их кругу, иногда она была в этом просто уверена, но в такие минуты, слыша такой его голос, она начинала думать, что все-таки ошибается.
Ей совершенно не хотелось, сейчас, во всяком случае, никуда идти, она, конечно, с удовольствием чего-нибудь нового себе прикупила, да и просто побродить с Тимой по магазинам – немалое удовольствие. У него был острый глаз и хороший вкус, и она уже несколько раз замечала, что лучшие, наиболее идущие ей комплекты она выбирала вместе с ним. Не оценить его порыв она не могла, но не сейчас, позже, когда она наваляется в постели, набродится по дому, просто наерошит ему волосы. К тому же был еще один важный момент:
– Только не сейчас, – сказала она и подергала мужа за ухо, – сначала мне надо кое-что сделать… Пойдем к Сереньке…
Вчера, когда они ночью приехали, встречать Ирину с сыном выстроилась вся многочисленная домашняя команда. Две горничные, помощник Тимофея, секретарша, охрана дома, кроме тех, кто был на постах, повар, садовник, официантка – стояли вдоль стены и смотрели на Гришу, который бережно нес Сереньку. Мальчика в доме любили и жалели все.
В руках у него теперь кроме зайца была еще и красная пожарная машина, и это заметили тоже все. Глаза мальчика были привычно прикрыты, поза – та же, что и всегда, но кроме новой игрушки была еще одна перемена, которую зафиксировали уже очень немногие – пальцы Сереньки не были неподвижны, они медленно шевелились, ощупывая непривычную, неровную поверхность.
Отец не заметил этого и потому спросил:
– И где ты видишь изменения? Чем машина лучше зайца?
– Я тебе, Тим, завтра объясню, когда он отдохнет, ладно? – попросила мужа Замковская.
И вот это «завтра» наступило. Ирина вдруг с ужасом подумала, что Матрены здесь нет, и если Надин опять пьяна, то Серенька может оказаться просто голодным. С постели ее сдуло, как ветром, и, едва запахнув халат, она, не обращая внимания на мужа, понеслась в детскую.
Но все оказалась в порядке, сын – накормлен и переодет, а Надин – на ковре в привычной позе. Ирина, тяжело дыша – до детской было два этажа и восемь дверей, остановилась на пороге, постепенно приходя в себя.
– Так