Пространство сна. Михаил Климов
бугая по снегу почти триста метров до больницы. Зуев жил в маленьком одноэтажном домике на территории за главным корпусом. Он бы рад был оставить Лавруху на попечение санитарок, но точно знал, что у тех трех с половиной старух, которые дежурили сегодня ночью, времени и так нет, и значит, выхаживать «пейзана» будут за счет кого-то из реальных больных. Лавруха дышал ровно, видно, не успел еще промерзнуть, никаких видимых признаков травм у него не было, и Зуев просто бросил его спать в коридоре. Наутро «пейзан» пропал вместе с новой зимней курткой Алексея Михайловича.
«Неговорящая» Лиля тоже так и не заговорила пока. Она подружилась с рыжеволосой куклой Гертрудой, общалась с ней как-то по-своему, но ни единого звука так и не издала.
– Объясните мне, пожалуйста, ваш метод, – попросила как-то Замковская Алексея Михайловичем, – как вы собираетесь заставить говорить Лилечку и этого придурка?
– Ирина Николаевна, – Зуев болезненно поморщился. – Я понимаю, когда вы интересуетесь тем, что мы пытаемся сделать с вашим сыном, было бы странно, если бы было не так. Но чем объяснить ваши вопросы про других детей, которые для вас – «придурки»?
– Извините, Алексей Михайлович, – Замковская даже покраснела. – Я не хотела никого обидеть, но он тут носится, всем мешает. Не знаю, как вы его терпите.
– Я, по-моему, как-то говорил вам, – Зуев пожевал губу, – что у них у обоих одна и та же проблема – они не позволяют себе говорить. Что-то удерживает их во внутреннем страхе, какая-то стена, и эту стену нужно взорвать, разрушить. Нам нужно создать ситуацию эмоционального стресса, чтобы стена не выдержала.
– В теории понятно, – кивнула Ирина, – но на практике – не очень… При чем тут куклы?
Они сидели в кабинете Зуева, Гриша подпирал косяк несуществующей двери, а в «большом» зале педагоги учили детей ритмично бить в бубен. Каждый малыш отбивал свою часть музыкальной фразы, а затем должен был передать инструмент дальше. С музыкой было все более-менее в порядке, а вот с передачей получалось не у всех.
– На практике… – усмехнулся Зуев. – Ну ладно, когда Лиля еще больше прикипит к Гертруде, мы уберем куклу из комнаты.
– Но это жестоко.
– Молодец, – устало сказал Алексей Михайлович, – вы прекрасно разбираетесь в детской психологии. Ей будет больно, и есть шанс, что этот шок, боль сломают стену и она закричит, заплачет.
– А если не закричит? – тихо спросила Замковская.
– Значит, мы будем выстраивать новую ситуацию, погружать ее в какую-то другую среду, а потом опять сломаем все.
– А пистолет? Вы его тоже отнимете у… у мальчика?
Ирина так и не смогла вспомнить его имя.
– Нет, – Зуев невесело усмехнулся, – мы пробовали, Ваня просто замыкается и садится в уголке.
– Тогда зачем пистолет?
– Просто это единственный предмет, который его как-то привлекает. Вот Лиля сразу пошла к куклам, а Ване мы это занятие подыскивали полтора месяца, и теперь надо придумать, как использовать эту игру.
– А