Пламя, или Как мы потеряли ребенка. Ксения Игоревна Хотина
Запрокидываешь голову, и понимаешь, что там среди звезд совершенно другая жизнь: они держат свой строгий круг, летят друг с другом в танце, все их движения отрепетированы, они не имеют права на ошибку, они сияют для всех. Мне звезды всегда дарили надежду, веру в то, что лучшая жизнь – она есть.
Сегодня я сижу на крылечке своего дома, который еще недавно наполнялся звонким смехом, в нем звучали шутки, билась посуда, а иногда слышались грозные окрики деда, но вдруг всего этого не стало. Заходя во внутрь, я не могу избавиться от чувства, что нужно приготовить кашу для внука, я тороплюсь, запинаюсь, достаю геркулес из засаленного временем шкафчика и замираю. Мне все кажется, он пробежит по скрипящему полу схватит мою юбку, будет улыбаться и мурлыкать, все для того, чтобы я дала этому хитрюге конфеты. А еще может требовать, даже приказывать, здесь на даче он король, а мы с дедом его подданные. Становится зябко, я потираю свои руки, кожу стягивает, она очень сухая, стараюсь не думать, что постарели не только мои руки, но и я сама. Я так хотела, чтобы мы дожили до долго и счастливо и умерли в один день, но этому уже не бывать.
Теперь дом затих, в нем замерла жизнь, он словно замолчал затяжным сном. Я смотрю на звезды, только они дарят мне теперь надежду, я вдыхаю мартовский морозный воздух, смотрю на небесную россыпь звезд, одна ярче другой, а вот та мне подмигивает. Уличного освещения на даче нет, но вокруг светло, светила не оставляют меня, и только может благодаря этому я еще не сошла с ума.
Последние дни на даче
Конец августа, уже веет той зябкостью, тем неприятным холодком, который преследует нас в крайние летние дни. Ветерок поджидает нас, выскакивает из-за угла, проносится по пожухшей траве, застревает в отзеленевшей листве, с каждым днем он становится все напористей и сильнее. Мне не хочется ехать в город, здесь нет такой пыли, нет шума, пусть солнце в сентябре уже так не будет радовать нас заботливыми лучами, зато воздух такой свежий. Муж постоянно жалуется на погоду, меня это задевает, как он не видит, что природа в любом своем обличии прекрасна, нет того наряда, который бы природе не шел. То дождь у него целый день льет, мокро, брызги летят, а он-то сахарный растаять боится, то солнце палит, доводит бедного до изнеможения. Я выхожу на улицу, смотрю на соседние дачные участки, на деревья, которые сажала своими руками, на растения, а которыми все лето ухаживала, отчего теперь поясница плачет вечерами, и так мне радостно становится, стою и улыбаюсь, а дождь-то на меня так и льет, а мне радостно.
Я проснулась как всегда первая. Мироша на даче дрыхнет без задних ног, тут есть, чем заняться, не то, что в городе. Еще несколько дней и он поедет домой, опять пойдет в сад, вот бы уговорить дочь оставить его подольше, кому борщи-то варить? Дочь не согласится, ей, конечно, на руку, что Мироша здесь все лето прокуковал, маникюры свои делает да делает, на учебу какую-то опять собралась, но от садика отстранять его не хочет. Обещалась вчера забрать, но что-то передумала, сказала, что будет работать. Мироша по маме не особенно скучает, а что ему скучать, соседская ребятня весь день по улице бегает, он с ними заодно. Улыбаюсь. С Мирошей хлопот, тараторка та еще, но он заставляет меня улыбаться. Некоторые дети спокойные, сидят себе играют, а этот нет, все пытаюсь его сплавить на улицу, чтобы меньше по дому «помогал». Прицепится – Дай, баба, – говорит, – огурцы помою. И пока не дашь, не отстанет ведь. Сейчас, пока с дедом спят, нажарю пончиков.
Сегодня хочу устроить дома уборку, на втором этаже у меня лежит моющий пылесос, раз в две недели приходится проходить им весь дом. Мироша любит мне помогать, но сегодня что-то нет настроения, лучше отправлю его деду помогать, Мирошка проворный, ягод быстрее деда насобирает, смородина в этом году уродилась.
За собой стала замечать циничность. Может, это с возрастом приходит. Говорит мне соседка о своих помидорах, а я ей – Чхать я хотела на твою помидору, зато, клубника уродилась. Я всегда выслушивала, кивала, а сейчас не могу, сейчас хочется смотреть на воду, плохо, что дача не на берегу, вот бы красота была. А вот и командир проснулся.
Половицы заскрипели, он спустился со второго этажа, его спаленка там, дед спит внизу, колени у того побаливают, артрит ставят. Мирослав по-хозяйски с рукой на поясе прошагал к графину с водой, который затесался между чайником и микроволновкой. Он – коренастый светлоголовый, такой мужичок только маленький. Он – решает проблемы, он – главный, берет на себя полную ответственность.
– Так, что у нас тут?
Мирослав приподнял полотенце, увидел пончики, пусть он и стоит ко мне спиной, но я представляю, как он ухмыльнулся. Качает головой, наверное, думает, чего бы выпить, чай он не любит, лучше воду будет пить, через день готовлю ему компот. Каждый раз он спрашивает, – А из чего компот? А я говорю, – Из сухофруктов! – Ммм…Мой любимый, – отвечает Мироша.
– Доброе утро, Мирослав!
– Доброе, – все еще по-хозяйски, – а что мы будем кушать? Я думал, ты еще спишь.
– Будем кушать пончики, а еще кашу, а еще варенье из крыжовника…
– Мое любимое, ба! – он заулыбался, моя отдушина.
Ссора с дочерью
Не люблю