Судьбы Мэриела. Павшие Земли. Сергей Грей

      Пролог. Пробуждение

      Она открыла глаза. Тьма окружала ее слишком долго. Сколько времени прошло? Слишком много, должно быть. Забвение, бесславие, отлучение – худшие из казней. Особенно для тех, кто живет веки вечные, проживая круги страданий снова и снова среди этих кошмаров. Недвижимый, погруженный в пучину мрака и голода.

      Она уже не ощущала своего тела и не понимала где оно начинается и заканчивается. Казалось, что вся пещера, все это логово было ее телом, которое она заполняла собой и своими одинокими думами, что походили на сны – в них тебя никто не замечал, как будто ты и не существуешь.

      Существовать, есть, пить… В чем вообще смысл жизни? Зачем за нее цепляться, если тебя в конце концов ждет это… То, что хуже смерти.

      Она попыталась вспомнить свое имя. Мысли вязкие и тягучие точно паутина и слизь, что обволакивали здесь все кругом, не желали раскрыть ей всю картину, позволяя всплывать на поверхность лишь малой толике обрывочных воспоминаний, которые и не принадлежали ей одной. А кому-то еще. Воинству. Бесчисленному и беспощадному. Их стремления и желания охватили ее саму. Или…

      Все было наоборот. Это ее чувства стали частью их сознания, ее желания направляли их. Они действовали как одно целое, как она сама. Как рой насекомых. Которым управляла она? Или был кто-то еще?

      Кьонт – это имя всплыло в ее разуме. Так называли ее мать и отец. Но это было так давно, что было трудно поверить в то, что это действительно было на самом деле, что у нее была совсем иная жизнь. Не в этом месте, а где-то далеко отсюда, не среди камней и душных пещер, наполненных скользкой влагой, плесенью и тленом. Не в этом громоздком и уродливом теле, а в другом – легком и послушном.

      Кьонт. Кьонт. Кьонт.

      Она попыталась произнести свое имя вслух, но то, что она услышала, было:

      – Крс, с-к-с-р, крес, кренис…

      Это все, что ей удалось. Ведь безо рта, языка и зубов ничего не выйдет. Ушных раковин у нее тоже не было, звук она ощущала всем телом. А еще запахи… Они говорили о многом и не хуже речей. Сейчас она почувствовала сладковато-приторный запах смерти, разложения, хвори. Не она сама, а это место было больно.

      Кьонт ощутила какое-то движение, когда попыталась заговорить, это были мощные жвалы. Они-то и издавали звуки, но обратить их в речь не могли.

      Тогда она просто подумала. Теперь ясность ума возвращалась. Будто мать разбудила ее на рассвете и позвала с собой на луга, чтобы посмотреть, как пасутся афиды, а она в полудреме отмахнулась от нее, хоть и осозновала, что пора пробуждаться. Наступил новый день, что будет полон событий и даже приключений. Сегодня она встретит того, при одном виде которого, сердце бьется чаще, а мысли уносятся прочь…

      Немосус…

      Нем…

      Немосус!

      Взывала она, но никто ей не ответил. Она была совершенно одна. Уже нет его на белом свете… Может и мира, который она знала, тоже больше нет?

      Нужно выбраться. Нужно посмотреть! Откуда-то издалека сюда, в это душное гнездилище, попадал ветер с поверхности. Он приносил запах соли и моря, свежести и жизни. В это удушливое царствие гнили и прели.

      Она попробовала сдвинуться с места, но не смогла, ощутив бремя своего чрева, что пульсируя студнем, ползло вглубь пещер. Казалось, что оно и не было ее частью, а жило само по себе точно гигантский червь, личинка или гусеница, что присосалась к ее слабому и ничтожному тельцу.

      Покрытое прозрачной пленкой с сосудистым узором, пульсирующее и перваливающееся, брюхо скользкое и белесое, пробудилось вслед за своей хозяйкой.

      Оно было полно яиц, что уснули вместе с их матерью, а теперь ее дети, услыхавшие отголоски ее пробуждения, готовы прийти на этот свет. Готовы родиться.

      Пробиваясь через скорлупу своими челюстями, они – белые, слепые и рыхлые, выползали прямо во чрево, перебирая лапами. Все это она видела, ей казалось это мерзким и пугающим, но таким было рождение. Она не чувствовала боли, это было естественно, было частью цикла, через который она уже проходила.

      Кьонт попыталась вырваться из недр плена своих телес. И утроба ее послушалась и отпустила. Легко и быстро. Нужно было только захотеть. Что-то менялось