Красное и черное. Стендаль (Мари-Анри Бейль)
она так же страстно боялась его. Сомнения, раздиравшие ее душу, были тем ужаснее, что в страхе ее отсутствовала всякая рассудительность. Жюльен заметил, что малейшее рассуждение раздражало ее, нисколько не успокаивая; она видела в этом внушение сатаны, но так как Жюльен сам очень любил маленького Станислава, то она выслушивала его, раз дело шло о болезни; а она приняла вскоре опасный оборот. Тогда постоянные угрызения совести лишили госпожу де Реналь сна; она впала в какое-то мрачное оцепенение; и если бы заговорила, то только для того, чтобы признаться Богу и людям в своем преступлении.
– Заклинаю вас, – говорил ей Жюльен, лишь только они оставались одни, – не говорите ни с кем; пусть я буду единственным посвященным в ваши страдания. Если вы меня любите, не говорите ничего; ваши слова не вылечат нашего Станислава.
Но его уговоры не оказывали никакого действия; он не знал, что госпожа де Реналь вбила себе в голову, что, для того чтобы умилостивить ревнивого Господа, надо возненавидеть Жюльена или принять смерть сына. И она чувствовала себя такой несчастной, сознавая, что не в состоянии возненавидеть своего возлюбленного.
– Бегите от меня, – сказала она однажды Жюльену, – ради Бога, оставьте этот дом: ваше присутствие здесь убивает моего сына. Господь карает меня, – прибавила она тихо. – Он справедлив; я преклоняюсь перед его правосудием; преступление мое ужасно, и я жила не раскаиваясь! Это был первый признак того, что я забыла о Господе – я должна быть наказана вдвойне.
Жюльен был глубоко растроган. Он не мог видеть в этом ни лицемерия, ни преувеличения. «Она считает, что, любя меня, теряет сына, и в то же время несчастная любит меня больше, чем сына. Без сомнения, ее убивает раскаяние; какое величие чувств. Но как мог я внушить такую любовь, – я, такой бедный, так плохо воспитанный, такой невежественный, иногда такой грубый в обращении?»
Однажды ночью ребенку стало очень плохо. Около двух часов ночи господин де Реналь зашел взглянуть на него. Ребенок, красный от жара, не узнал своего отца. Вдруг госпожа де Реналь бросилась к ногам своего мужа; Жюльен видел, что она сейчас во всем признается и погубит себя навеки.
К счастью, этот странный жест рассердил господина де Реналя.
– Прощай, – сказал он, выходя.
– Нет, выслушай меня, – воскликнула жена, стоя перед ним на коленях и стараясь его удержать. – Узнай всю правду. Это я убиваю своего сына. Я дала ему жизнь, и я же ее отнимаю. Небо карает меня в глазах Бога, я виновна в убийстве. Я должна сама себя унизить и погубить; быть может, эта жертва умилостивит Господа.
Если бы господин де Реналь был человек с воображением, он понял бы все.
– Романтические бредни, – воскликнул он, отстраняя жену, старавшуюся обнять его колени. – Все это одни романтические бредни! Жюльен, велите позвать доктора рано утром. – И он пошел спать.
Госпожа де Реналь упала на колени почти без чувств, судорожно отталкивая Жюльена, бросившегося ей помочь.
Жюльен был поражен.
«Вот