Мама. Андрей Хорошавин

      Стая голубей белым облаком поднялась над Мегаполисом, с первыми лучами восходящего солнца. Сделав круг над впивающимися в небо чёрными силуэтами небесных комплексов, голуби повернули на север. Они летели туда, где ещё можно было увидеть и услышать шумящие листвой деревья, зелёную и сверкающую каплями росы траву. Где, тишина и покой. Где, укрывшись под густыми кронами от палящего солнца, можно вдоволь наесться зелёными и жёлтыми гусеницами, напиться росой, прохладными сверкающими шариками скапливающейся в центре листьев. А потом, ничем не беспокоясь, дремать, усевшись на кирпичной, местами покрытой мягким мхом ограде, до самого вечера.

      Здание монастыря красным кирпичным пятном выделялось на фоне современных полимерметалбетонных коробок Мегаполиса и совершенно не вписывалось в геометрически идеальный урбанизированный пейзаж, созданный билдинг-принтерами. И, скорее всего, поэтому монастырь, спустя многие и многие годы так и остался на окраине. Казалось, что современность бежала от этой, спрятавшейся за узкой полоской зелёных насаждений, старины.

      Сразу за стенами монастыря широкой лентой протянулась автострада, связывающая Мегаполис с другими, такими же урбанизированными монстрами. Прямая, как струна, она терялась за горизонтом в обе стороны.

      Далее за границей автострады начинались свалки и промышленная зона.

      Громадные площади были заняты тоннами мусора – отходами жизнедеятельности Мегаполиса. Свалки, вечно покрытые желтоватой дымкой ядовитых испарений, походили на горную гряду.

      За свалками располагались корпуса промышленной зоны. Тёмными силуэтами, проступающими сквозь желтизну испарений, корпуса возвышались над грудами отходов, закрывая собой полнеба. Они соединялись с Мегаполисом многокилометровыми подземными тоннелями – транспортными и пассажирскими, движение по которым никогда не прекращалось. Снабжая Мегаполис всем необходимым, взамен промышленная зона высасывала из него жизнь, в прямом смысле этого слова.

      Каждое утро, сотни тысяч рабочих, живой бесформенной массой, похожей на мясной фарш, засасывались в тоннели и перекачивались по ним к корпусам промышленной зоны. До отвала накормив этих чудовищ своей энергией, потом и кровью, люди на какое-то время возвращались к подобию жизни, что бы набравшись сил, снова отдать их на благо процветания общества и национальной безопасности.

      Ах, это «Благо Общества»! Ах, эта «Национальная безопасность»! Как много всего, можно оправдать, руководствуясь этими понятиями, как много можно объяснить.

      «Земля превыше всего! Земля наша гордость, наш дом! Мы – дети Земли. Мы Земляне. Мы обязаны всем нашей матери Земле. Мы все в неоплатном долгу перед ней. Так, защитим же Землю! Защитим нашу мать от всего, что ей угрожает! Не жалея жизни!! До последней капли крови!!».

      И защищали. И отдавали. И умирали во благо и за честь. А те немногие, кто оставались в живых, становились примером. Их награждали и славили, о них слагались песни, и вот уже миллионы молодых, глядя на них, снова соглашались ради «Блага общества» превратить себя в фарш, что бы спустя немного времени оказаться в выгребной яме.

      Последняя война изменила всё. Будто огромным ластиком она стирала города, страны, нации. Упразднив границы, она сделала всех Землянами. Вместе с миллиардами подданных, в небытие ушли короли и королевские семьи – великие, в прошлом, землевладельцы. Отпала необходимость в религии. «Если бог допустил такое, то это не бог!» – кричали люди, разбивая кресты и полумесяцы, без разбора разнося в щепки буддийские, иудейские и прочие храмы, сжигая на кострах ненависти святые книги и учения пророков, присваивая золото. Но надежда, как неугасимое пламя, тусклым язычком тлеющее в закопчённой лампаде, возрождало старые и порождало новые образы, символы и тотемы за которыми можно было спрятаться от безысходности.

      Изменилось многое, но порядок отношений в обществе остался прежним. Общество, как и прежде, делилось на классы. Богатые и бедные. Рабы и диктаторы. Властители и плебеи. Имущие стали ещё богаче, а не имущие, как и прежде, полностью зависели от них.

      Отношения, власть, политика остались те же, только взамен одним пришли другие.

      Они, как в прочем и всегда, захватили и делили её между собой, как волки делят тушу украденной овцы, хватая и чавкая. Они грызли друг другу глотки, пока не поняли, что из-за одной не поделенной овцы, могут потерять всё стадо. Тогда они договорились. Они разделились на тех, кто у власти и правит, и на тех, кто обеспечивает безопасность, на пастухов и овчарок. А те, кто не хотел договариваться, так и остались волками. Потом, по результатам всеобщего голосования, волкам вскрыли глотки, но не всем. Небольшую часть решено было оставить. Волки держали в страхе стадо и оправдывали расходы на содержание овчарок. Менялось многое, но инстинкты, заложенные самой жизнью, остались.

      Они, как и прежде, сбивались в стаи. Стая – это воля. Стая – это сила. Когда ты в стае – ты в безопасности.

      Два клана Салливоны и Экслины правили планетой.