Горестная повесть о счастливой любви. Октябрь серебристо-ореховый. Дракон, который плакал. Виктор Аркадьевич Бердинских
р л о». Потому-то я с тобой и базарю ещё… А зачем – и сам не знаю…
«Ш а р л о» машет рукой конвоирам, и они уводят П е т р а назад – в зону.
Откуда-то издалека доносятся отзвуки песни, типа:
А норма –
Доверху платформа…
А норма –
Сыт по горло,
Здесь и крылышки сложу!..
Конец второй сцены.
Сцена 3.
В бараке
Весна 1955 года.
Вновь – площадь в зоне.
Слева – барак.
Справа (там, где прежде был электроцех) – помещение с новой вывеской:
«Лагерная школа».
Внутри виден класс с партами.
В бараке (в том углу, где расположена каптерка «авторитетного правилы» – «К о л ь к и С т а л ь н о г о») кружком устроились «блатные» – режутся в карты («катают», «шпиляют»).
Крики, хохот, стук кулаками об стол.
Внезапно появляется сам «К о л ь к а С т а л ь н о й», усаживается рядом со столом – в персональное кресло-«трон».
Лично не играет, но зорко за всем следит, попыхивая трубкой.
В другом углу барака П ё т р обнимается с Н и к о л а е м, только что выпущенным из «кандея» – штрафного изолятора (ШИЗО).
П ё т р. Ну, земеля!.. Я уж и не надеялся, что тебя вернут…
Н и к о л а й. Да я и сам-то не очень верил. Думал: всё – сгорел… Но человеком оказался Сергей Палыч – начальник наш из КВЧ. Уговорил-таки «хозяина» – Орлова – меня выпустить. Говорит: «У меня культбригада заново создаётся. Иванов в ней – ведущий солист. Какой же концерт без него комиссии московской покажем?! Такие люди нам сейчас во как нужны!..»
П ё т р. Да, этот лейтенантик только с виду франт, и свысока так – с холодком, а в душе-то, видно, – парень добрый. Явно – не «бериевец»!..
Н и к о л а й. А! Кто их там всех разберёт? У каждого – своё на уме…
П ё т р. Ну, «перестань сказать», брат: это ты от обиды. Мир, всё же, не без добрых людей… Да, ты говорить: «заново культбригада создаётся». А что ж со старой-то приключилось?
Н и к о л а й. А ты что – не в курсах? Тут такой хипеш был – с пару недель назад… Даже до «штрафняка» докатилось… Короче: приехали наши артисты с концертом на дальний лагпункт – «Брусничный». Половина среди них – мокрощелки. А зона – «особо опасная», чисто мужицкая. Это у нас бабские бараки – за забором с дырками. А там (если уж «по фене ботать») мужики годами «человечьего мяса не хавали» – с ума сходят. Ну, «блатные» и озверели: прямо во время концерта рванули, как чеканутые, на сцену, сграбастали всех артисточек, уволокли по баракам и пустили их там «под трамвай». Всю ночь несчастных употребляли… «Вохры» в зоне – недостаток, да и не особо старались вертухаи – своя шкура дороже… Только к утру роту автоматчиков пригнали, «полонянок» освободили – да уж полуживых… Ну, как водится: главарей «блатняцких» – в «кандей», а бабёнок-артисток – в «сангородок», в «больничку» лагерную… Так что – «накрылась» наша прежняя культбригада «медным тазом»…
П ё т р: Да это просто – «похищение сабинянок» на лагерный лад!..
Н и к о л а й. А по-простому