Защитники Света. Ольга Эдуардовна Бондарева
ь в раздолья,
чтоб свои стада пасти.
Но огромная держава
все ж хорошею была:
ворогов полки держала
при границах, ведь могла,
в кулачище стиснув силу,
дух народов всех, единый,
напустить на злые чары…
Уж дрожало у заставы −
у любой, по всей стране −
зло и в страхе, и в узде!!!
− « −
Вслед свободы наваждение
одолело разумение −
отдалились все князья
друг от друга. И Беда
не замедлила – пришла:
чахнуть стали их стада.
Близорукая семья −
со главой, что у руля
царства старшего, − смела,
новшеств полчища ввела,
их в законы облекла −
спешно править начала.
Вмиг народная молва
перемены разнесла.
Но обманута была
люда ждущего надежда:
ни продуктов, ни одежды,
ни работы. Царь-невежда
властвовал… и разделял
блага жизни, будто крал.
Оставалось тех немного,
раз шлагбаумом дорога
перекрыта для работы.
Отписал свои заботы
службам мирным, воеводству,
перепало по уродству
и разбойникам не горстку.
Не по малому наперстку,
а прилично прилипало
к ручкам грязным. Обнищало
население страны,
и в набег пошли враги
на державу золотую.
Княжие дома втихую
наблюдали в стороне,
не усвоивши вполне
то, что все былые звенья
неизбежно отраженья
примут братского большого
и вкусят плоды дурного.
Так, пока родня дивилась,
нечисть бурно расплодилась
у народов за спиной,
и накрыло Землю Тьмой!
− « −
В царстве старшем жил брат равный.
Оказался гадом малым.
Предал братство и восстал.
Но сперва зазнайкой стал.
Возомнил себя превыше
куполов! Не то что крыши.
В общем, в мыслях царь-держава
вдруг ему врагом предстала.
Что сделаешь − в семье не без урода.
Однако облик многолик народа:
были там и кузнецы,
и искусные творцы,
и писатели-кумиры,
и воители-сапфиры,
да певцы, танцоры – в масть,
плюс хозяйственников часть…
В мире все народы жили −
поровну судьбу делили.
− « −
Заграбастав себе власть,
развратил гад малый всласть
духом слабых из народа,
новой возжелал породы,
и взрастил гадючьи горы
затуманенных тлетворным
зельем с запахом войны,
что ползли во все концы.
Быстро он на них мужал:
поедал, нутро питал
ядом страшным чужеродным.
Гадом Грозным стал, дородным.
Став, пошел вести набеги
он на братские ковчеги,
что поблизости стояли,
в светлых водах пищу брали.
− « −
Гада жало замутило
воды кровью, окропило
ею братьев корабли,
и наполнились челны
пленниками дорогими:
стариками, молодыми…
и детьми!!!
Глазами злыми
нелюдь на людей взирал
и с пристрастием пытал:
выкупит ли их родня,
не бедна ли, не жадна?
Привезти должна сполна
злата-серебра она!
А “несчастные людишки”,
все их “мелкие страстишки”:
хоть разлуки детский крик –
горя материнства пик! −
хоть тоска по близким, крову,
столь любимым − по былому! −
нипочем не задевало
Гада многоглавого.
Его сердца не терзало.
Сердцем тело пустовало −
животом существовало,
ядом