О личной жизни забыть. Евгений Иванович Таганов

      – Ты особенно не настаивал, поэтому и не привозил. Ну что, помянем?

      – Я пить не буду. Это вы во всем виноваты. Вы привезли им свою неудачу. – Алекс сказал это без всякого зла, просто как констатацию факта.

      Петр на упрек не прореагировал. Медленно выпил рюмку, чтобы в полной мере почувствовать ее горечь и понюхал кусочек черного хлеба, лежащий перед ним на тарелке.

      – А ведь я был влюблен в твою мать. Ладно, не хочешь пить, тогда смотри видео.

      Куратор включил телевизор и видеоплейер. По экрану пошла рябь. Положив дистанционки на стол, Петр встал и вышел из гостиной.

      На телеэкране появилось изображение Исабель на фоне какой-то неопределенной зеленой драпировки.

      – «Если ты, Алекс, смотришь сейчас это видео, значит, со мной и папой случилось что-то очень плохое, – по-испански заговорила она. – Твое настоящее имя Александр Сергеевич Копылов. Ты русский и родился в России. Я понимаю, для тебя это открытие – большое потрясение. Но по-другому было никак нельзя. Мы с папой очень любили и любим тебя и не хотели с тобой разлучаться ни на один день. Я думаю, ты достойно выдержишь любые испытания. О нас с папой особенно не горюй, мы прожили самую яркую, самую интересную жизнь, какая была только возможна. И вообще не грусти о прошлом, а стремись в сверкающее будущее. Как только выучишь русский язык, шестая часть планеты будет у твоих ног. Мы с папой надеемся, что ты всегда будешь поступать по-гулливерски, а не по-лилипутски».

      Исабель вдруг закрыла лицо ладонями.

      – «Вот видишь, всегда умела держаться, а тут плачу. Люблю тебя, мой хороший. Мой самый лучший сын на свете. Сыночка моя», – последние слова она произнесла по-русски.

      По экрану пошла рябь – запись закончилась.

      В комнату заглянул Зацепин, подошел к окну и остановился там спиной к своему подопечному.

      – Я могу взять эту кассету? – только и спросил Копылов.

      – Нет. Но ты можешь взять ключ от этой квартиры и всегда сюда приезжать и смотреть ее здесь.

      – Что было в том железном ящике?

      – Откуда я знаю? Я отдал его еще там, в посольстве.

      – Это было что-то важное?

      – Кто же тебе это скажет? Наверное. Твоего отца, между прочим, наградили орденом Красной Звезды.

      – А маму?

      – Маму наградят чуть позже, – Петр сказал это почти машинально и тут же спохватился, как это двусмысленно прозвучало, мол, нужно еще узнать, как она вела себя на допросах.

      – А почему она не смогла убежать? – Алекс спрашивал совершенно спокойно – слишком все уже успело в нем перегореть.

      – Ее в лесу укусила змея, и она вынуждена была обратиться в больницу. Там ее и арестовали.

      – А ее нельзя было как-то спасти или на кого-нибудь обменять?

      – У нее был хороший адвокат и не было прямых улик, указывающих, что она стреляла, но присяжные все же признали ее виновной в неподчинении полиции. А потом уже видимо в тюрьме что-то случилось, что ей понадобилось вскрывать вены…