Сражаться. Вадим Панов
зоны «Бугры» на северной окраине блестящего Санкт-Петербурга и показывал своим обитателям только соседние MRB: такие же серые, прямоугольные и безликие, как он сам.
И как большинство его обитателей.
– Здесь никогда ничего не изменится, – вздохнула Фея, грустно разглядывая знакомую до тошноты стену соседнего MRB.
– Нигде ничего не меняется, – в тон ей ответил Андрей.
– Плохо.
– Почему?
– Не хочу умереть, глядя на серую стену.
Для двенадцатилетней девочки фраза получилась чересчур взрослой, но Лорис, которую все называли Феей, уже потеряла отца и смотрела на жизнь без лишних иллюзий. В отличие от матери, которая до сих пор верила, что неописуемая красота девочки: голубые глаза, пухлые губы, маленький носик и натуральные светлые кудри – поможет ей отыскать принца. Ну, или хотя бы устроиться в жизни.
Мать верила, поскольку ничего другого ей не оставалось. А Фея знала, что в прекрасного принца лучше не верить – чтобы разочарование оказалось не таким сильным…
– Ты хотел бы уехать? – спросила она, по-прежнему глядя в окно.
– Далеко? – поинтересовался Андрей.
– Куда угодно.
– Думаешь, там живут не так, как здесь?
– Наверняка на Земле есть место, где живут не так, как здесь. И не так, как везде.
– А как?
На этот вопрос у Феи ответа не нашлось. Девочка знала, «как здесь», ей не нравилось «как здесь», она очень хотела думать, что существуют места, жизнь в которых течет совсем иначе, но как именно – она сказать не могла, и потому терялась.
Справедливо, наверное…
– Ты очень похожа на мать, – вдруг сказал Андрей.
– Чем? – удивилась Лорис.
– Тоже веришь.
– Да, это так, – помолчав, признала девочка. – Но это еще не вера…
– А что?
– Надежда.
– В чем разница?
– В том, что у меня еще есть время, я только начинаю жить и надеюсь пройти по дороге, – она вздохнула. – Потом, когда время утечет, у меня останется лишь вера.
Они сидели на одной из лавочек общественного парка сто тридцать первого уровня, сидели рядом, касаясь друг друга плечами, не обнимаясь – они никогда не обнимались на людях, но чувствуя тепло – этого было достаточно. Они знали друг друга с детства и мечтали прожить жизнь вместе.
Надеялись.
Но не особенно верили.
– Если мы уйдем из MRB, то останемся совсем одни, – вздохнул Андрей. – Нас некому будет защитить.
– Можно подумать, сейчас мы в безопасности, – обронила Фея.
– Можно рассчитывать на помощь родителей…
– Нельзя, – перебила его девочка. – Твой отец никого не способен защитить.
– Он умеет договариваться, – насупился Андрей.
Насупился, потому что знал, что Лорис права.
– Принимать чужие условия – это не значит уметь договариваться.
– Нас не трогают, – напомнил мальчик.
– Пока не трогают, – уточнила Фея. – Но он не сможет защищать нас вечно, и скоро забудет, что мой отец был его другом.
Андрей наконец-то понял, что подруга чем-то взволнована, повернулся и посмотрел ей в глаза:
– Что-то случилось?
– Нет, – Лорис улыбнулась, а затем вдруг прижалась к нему и обняла руками за шею. – Ничего не случилось, все хорошо…
Укрыться? Спрятаться? Организовать себе личное пространство?
В современном мире это роскошь, ведь где бы ты ни находился, в какой бы угол ни забился, ты все равно окажешься под прицелом следящих камер: стационарных и установленных на дронах, на робомобилях, на полицейской форме, в smartverre[2] прохожих – всюду. Камеры смотрят на мир триллионами никогда не спящих глаз, и благодаря им система способна заглянуть куда угодно. Прочитать не только твое лицо, но и эмоции, и если ты будешь недостаточно funny – не продемонстрируешь радость, – система возьмет тебя на заметку.
Потому что ты уже давно не человек, а метка на мониторе.
Но даже такую систему можно обмануть: не подключай genID[3], пользуйся только взломанным smartverre и обязательно используй устройство динамического смещения локального изображения – генератор помех, не позволяющий системе идентифицировать метку на мониторе и маскирующий свою работу под случайный сбой.
Ли Хаожень знал правила уклонения, применял их все, легко взламывал базы данных и умел стирать свои следы, но сейчас он влип. Серьезно влип. Сейчас за ним шли отличные охотники, и Ли не уходил, а бежал. Как загнанная лошадь – весь в мыле и чувствуя за спиной дыхание волков. Ли планировал уйти из Санкт-Петербурга морем, но охотники отрезали китайца от порта, дорог и вокзалов, он с трудом вырвался из центра на старинном автомобиле с ручным управлением, понял, что выигрывает всего несколько
“Умные очки” – коммуникационное устройство, имеющее выход в сеть и связанное с вживленным во владельца чипом.
Идентификационный чип, подтвержденный ДНК владельца.