Терра инкогнита. Книга 3. Валерий Николаевич Ковалев

      В Ворошиловград прилетаю утром в довольно минорном настроении, но беру себя в руки, не желая расстраивать встречающего меня отца. С него довольно письма о моем увольнении со службы.

      Из аэропорта мы уезжаем на «Волге» Василь Палыча Лисова, старинного отцовского приятеля-фронтовика и нашего соседа. Судя по поведению, ему тоже все известно лишних вопросов Василь Палыч не задает. Отец же вообще отличается не многословием, что сейчас весьма кстати. Короче, встреча не радостная. Садимся в машину и едем домой.

      В салоне слышится только ровный гул мотора и тихая музыка, льющаяся из радиоприемника.

      А весна кругом в самом разгаре. Лежащая по обе стороны от автострады степь, расцвечена россыпями полевых маков и перемежается зеленеющими в долинах балками. На горизонте, подобно египетским пирамидам, в прозрачном мареве синеют шахтные терриконы, а над всем этим великолепием властвует бездонное голубое небо, с трепещущим в нем жаворонком. Льющем на землю свою песню.

      Скопившееся за последние месяцы напряжение куда-то исчезает, настроение улучшается, и я вдруг понимаю, мое «автономное плавание» не закончилось, оно продолжается.

      В отличие от отца, Таня, мама и сестра встречают меня более эмоционально – со слезами, и сразу же ведут показывать дочурку.

      Она крохотная, с кукольными ручками и карими глазами.

      – Ну, здравствуй, доча, – протягиваю ей палец. Малышка цепко хватается за него и радостно визжит.

      – Узнала отца,– смеются окружающие, а я осторожно беру в руки маленькое тельце. Ребенок почти невесом, но неожиданно крепок. Он удивленно таращит на меня глаза и что-то довольно агукает.

      – Разговаривает с тобой, – улыбается Таня.

      Затем мы с отцом умываемся с дороги, все вместе усаживаемся за накрытый во дворе под цветущей дедовской яблоней стол и завтракаем. После бессонной ночи неодолимо тянет в сон, и меня отправляют спать. Подушка со свежими простынями пахнут барвинком, как в детстве, и что-то навевают.

      Вечером нас навещает принаряженная родня, а когда в небе зажигаются первые звезды и она уходит, мы с отцом уединяемся в летней кухне и я рассказываю ему обо всем, что произошло.

      Отец невозмутимо курит и внимательно слушает.

      – Что думаешь делать дальше? – гасит он в пепельнице сигарету, когда я заканчиваю.

      – Продолжу службу в органах здесь, на родине.

      – Я бы на твоем месте устроился в прокуратуру. Образование ведь позволяет?

      – Вполне.

      – Я, кстати, по этому поводу уже кое – с кем говорил.

      – И с кем же?

      – Он называет фамилию первого секретаря горкома партии Малика.

      Этого человека я немного знаю. В свое время он был парторгом нашего шахтоуправления, а потом ушел на повышение в областной комитет партии.

      – Так что, пару дней отдохни, а потом его навестим (продолжает батя). И чтоб был непременно в форме. Носить ведь ее тебе не возбраняется?

      – Не возбраняется, – улыбаюсь я, и мы идем спать в хату.

      В палисаднике трещат первые цикады, в воздухе запахи ночной фиалки.

      Через неделю едем в горком к Малику, который довольно радушно принимает нас в своем обширном, с коврами и дубовыми панелями, кабинете. После взаимных приветствий он усаживает посетителей за приставной стол (сам располагается напротив) и я вкратце рассказываю о себе. Выслушав, задает несколько вопросов, с минуту молчит, а затем говорит, нам в прокуратуре такие люди нужны. Чекисты, вооруженный отряд партии.

      После чего снимает трубку одного из стоящих на столе телефонов и набирает номер.

      – Александр Семенович? Здорово, как дела? Работы полно? У меня не меньше. Ты отвлекись немного, сейчас к тебе подойдет бывший работник КГБ по поводу дальнейшей службы, постарайся ему помочь. О результатах доложи.

      Через полчаса, следуя по ухоженному центру вверх (на Луганщине все города -такие) подхожу к зданию прокуратуры, расположенному рядом с горотделом милиции. Из пустого гулкого фойе поднимаюсь на второй этаж и открываю дверь в приемную, где пожилая женщина-секретарь в завивке, бойко стучит на пишущей машинке.

      – Вы из горкома? (отрывается от работы), проходите. Александр Семенович на месте.

      Захожу в кабинет с портретом Брежнева в маршальской форме на стене и тремя широкими окнами, представляюсь.

      Прокурор выглядит довольно внушительно. Он высокого роста и плотного сложения, с породистым крупным лицом и обширной лысиной, опушенной седым венчиком.

      – Присаживайтесь, лейтенант, – указывает на стоящий у приставного стола стул. – Какими судьбами к нам?

      Я снова рассказываю свою историю. Он внимательно слушает, откинувшись в кресле.

      – В контрразведке специализировались как оперативник? (задает вопрос).

      – Именно

      – Стаж работы?

      – В календарном исчислении, три года

      – Насколько