Метафизика Петербурга. Немецкий дух. Дмитрий Леонидович Спивак
самим первопечатником. В ней он указывает, что печатание было завершено "при державе великого короля полскаго Казимира. И докончана быс мещанином краковьскымъ Шваипотомь, Феоль, из немець немецкого роду, Франкь"[114]. Действительно – уж если "из немець немецкого роду", то какие ж тут могут быть сомнения… Не был издатель и православным.
Несмотря на все это, никакого морального убытка деятелям русской культуры того времени во всем этом не было. Как выяснили исследователи (прежде всего, Е.Л.Немировский), "поднаборные рукописи" были присланы издателю из Московской Руси, туда же был отправлен и основной объем выпущенного тиража. Сам же издатель в том же 1491 году попал в застенки католической инквизиции, и выпутался из неприятностей только весной следующего года, заплатив штраф и принеся покаяние. Выходит, что краковский книгоиздатель работал по русскому заказу и на российский рынок – примерно так же, как это делали какие-нибудь голландские печатники во времена Петра I, до тех пор, пока в новооснованном Петербурге не были развернуты необходимые цехи.
Читатель со склонностью к юмору может даже представить себе сценку того, как русские заказчики объясняют издателю свои требования, вносят предоплату, упоминают и о том, что краковянину предстоит первым предать печати книгу, написанную кирилловским шрифтом[115]. Выслушав это, Швайпольт сердечно улыбается, кивает головой, и, пробормотав что-нибудь вроде "Яволь, мейне геррен!", начинает историю русского книгопечатания.
Одним словом, памятник Ивану Федорову поставлен в Москве по праву, заслуженно установлен и барельеф с его портретным изображением на стене нижнего вестибюля станции петербургского метро "Технологический институт". И все же было бы совсем неплохо, если бы на противоположной стене ему соответствовал барельеф и другого нашего первопечатника – "немца немецкого роду", исполнительного и неудачливого Швайпольта Фиоля.
Календарная мистика
Вторым важным делом кружка новгородского архиепископа был, как мы помним, расчет церковного календаря на новое тысячелетие. Дело в том, что в 1492 году завершалась седьмая тысяча лет от сотворения мира – по счету, которого придерживалась русская православная церковь. Естественно, что в народе возникло ожидание "конца света" и страшного суда. Дело усугублялось тем, что византийские компутисты расчитали свои пасхалии, то есть таблицы наступления праздника Пасхи, от которой отсчитывались другие важнейшие даты церковного года, лишь до конца седьмой тысячи лет, и никакими другими расчетами наши церковники не располагали. Не было их и у греков.
Что же касалось исходных расчетов, результаты которых были утверждены Никейским собором 325 года, то в них вкрались чисто арифметические противоречия, не допускавшие однозначной экстраполяции старых пасхалий. В довершение всего, Византия пала под ударами турок в середине того же, пятнадцатого столетия от Рождества Христова, греческие астрологи и математики
Цит. по: Гаврюшин Н.К. "Начаша изыскивати мастерства печатных книг…" \\ Прометей. Историко-биографический альманах серии "Жизнь замечательных людей". Том 16: Тысячелетие русской книжности. М., 1990, с.241.
Первая известная науке печатная славянская книга была выпущена в Хорватии, притом не кириллицей, а глаголическим шрифтом, в начале 80-х годов XV века.