Плата за любовь. Светлана Беллас
в мои глаза, в этот момент, я себя почувствовала девчонкой, тушуясь, не зная, как себя вести, и которая, как он понял, сводит его с ума, это было прочтено в его волнительном взгляде, пронизывающем, проникающем в душу.
Его глаза! Они открывали новый мир! Мужской мир! Сам, же мужчина был начатой книгой. Начало заинтриговало меня. Прелюдия была сыграна. Настало время для подтекста любви, словно мы встретились на перекрёстке дорог его грёз и моей мечты. И это ощущение маленькой девочки, мечтающей перед сном о своем будущем, растрогало мое сердце. Стояла такая тишина, что казалось, слышалось дыхание огня, вздох стен.
Глядя на них, с некоторым детским испугом, произнесла, – Лев!.. Слышишь чьё-то дыхание? В ответ послышалась лёгкая ирония, – Наверно, это моё?!
С внутренним испугом, оглядываясь по сторонам, реагируя на шелест обоев, местами отходящих от температурного перепада, в ответ шепнула, – Нет, это со стороны. Мне страшно, я боюсь.
Он, подыгрывая мне, на полном серьёзе, с загадочностью сказал, – Так это друг деда! Домовой!.. Не на шутку испугавшись, вся сжавшись, кусая ногти, растерянно глядя по сторонам, с нотками страха, произнесла, – Не пугай меня! Я и так боюсь, слышу его дыхание. Лев увлёкшись ситуацией, вовсю подыгрывая, сотрясая воздух зычным голосом, нараспев спрашивая, – Инкогнито, ты кто?! Враг или друг? Кто-то из нас лишний?! Ты не стесняйся, скажи! Кто?! Я, кажется, от страха уменьшилась в объеме. Вдали что-то мелькнуло. Мельком испуганно посмотрела на стену, на ней было, явно чьё – то отражение, вскочив на диван, крикнула, – Лев, он там! Тыча вдаль пальцем, истирила, – Видишь, видишь, силуэт?! Лев по-мальчишески пугал, разводя руками по сторонам, – АААААААА!!! Сотрясая воздух, вопрошал, – Кто из нас лишний?! Я била его по руке, с укором кричала, – Перестань!.. Мне страшно! А вдруг, он скажет, что это Я?! Закрывая ему рот тыльной стороной ладони, переходя на визг, просила,– Молчи!..
Льва это, кажется, всё более забавляло, еще некоторое время он подыгрывал моим страхам, потом иронически спросил, – Ты веришь в домовых? Я с трепетом и испугом, кусая губы, прошептала, – Не знаю! Тыча пальцем на стену. – Но он, оно, действительно там, посмотри! Не спрашивай его не о чем, не знаешь, что ждать от всех этих барабашек, о них столько сейчас пишут. Поджав ноги, я села, как-то неуверенно произнесла, – Скорей бы твой дед пришёл. С ним было бы спокойнее. Не хочу знать ничего, а то вдруг, скажет что-то нехорошее? Оглядываясь по сторонам, отметила, – Здесь у вас и стены шепчутся, я слышу. Лев глядя в упор, перейдя на серьёзный тон, поверг, – Сказал бы, что слышу, но не слышу, хотя дед рассказывал, что вся эта чушь, имеет место быть, жаловался на шептунов в этом доме, спать, мол, не дают, пристают с вопросами и ответами. Но тут, же меняясь в лице с лучезарной улыбкой, добавил, – Это от одиночества! Не будьте, хотя бы Вы паникершей! Как маленькая девочка! Я стала в истерике бить его кулаками, размахивая руками, как ветряная мельница. Уловив момент, он схватил меня в свои крепкие объятья, неистово целуя, шепча, – Глупышка!..
Не прошло и минуты,