Плата за любовь. Светлана Беллас
о Боге улетучилось, он ощутил себя «новым человеком». Им овладела непомерная сила, был готов: вершить, творить, созидать.
Так, одним ранним утром, встав, он пошёл к настоятелю, рассказать о явлении и о приказе Господа: Осветить Храм Его Ликом…
Он рассказывал горячо, убедительно, убеждал, что дал слово Господу за год расписать Храм. Это всем казалось нереальным бахвальством.
Но настоятелю передалась его уверенность, поверив ему, тот дал благословение.
Я тоже заверила того, что буду помогать во всех начинаниях Павла, проникаясь его великой идеей, открыть для всех Лик Господний.
Стояли жаркие летние дни, но казалось, это не было помехой Павлу, тот в рвении писал образ за образом, видя перед собой Лик Господа. Он был ведом только Им. Кисть ложилась мягко, как – будто ею водил Господь. Никаких доводок, все давалось без дополнительных мазков.
Краска смешивалась моментально. Без лишнего вопроса, а: «ПРАВИЛЬНО, ЛИ?!» Он ведом! Время летело молниеносно. Подогревало и то, что будет оставлена ПАМЯТЬ НА ВЕКА! О Господе, и неким образом о нем, о Павле, как о художнике.
Ни меня, ни Павла работа не утомляла, пусть, я, уже была в подмастерье, но у великого мастера. Год, отведенный им самим на роспись, прошёл не зря. После снятия лесов, Храм, вдруг ожил, тем духом – ЛЮБВИ, ОТДАЧИ-ГАРМОНИИ. В изумлении был и сам Павел.
Его восхищала роспись, он задал самому себе вопрос: «Неужели, это деяние моих рук?!» Я, стоящая рядом с ним, кивнула. Павел был горд.
Но, он, казалось, тут, же остановил себя на том, сознавая, что был ведом. Как мальчишка кричал от счастья: «Это Господь, мне, эту благодать ниспослал!!! Я, ученик! Я только учился у него, разукрашивал то, что ставил контуром, Сам Господь. Я бы сам не смог Храм Божий расписать!!!» Это слышал и настоятель, его духовный наставник, пораженный, признал факт, был горд, что поверил, еще тогда, когда Павел рассказал вещий сон, в порыве нахлынувших чувств констатировал,– Святость! Это назначение свыше!.. Все вышли из Храма. Было солнечно.
Павел глядя на собравшуюся группу людей, в том числе и меня, глядя то на нас, то в небо, озираясь по сторонам, словно за ним кто-то стоял, спрашивал, – Так кто, же Я?! Есть, ли у меня в твоем мире имя?!
Настоятель, стоящий со слезами на глазах, поднимая руки ввысь, в мольбе кричал,– Господи, дай ему свое слово! Он грешником вошел в Храм. Скажи, Господь! Кто, он? Ответь!.. Как откуда не возьмись, блеск молнии, гроза, гром…
Настоятель был просто изумлен, его губы шептали, – Силы НЕБЕСНЫЕ!
Он, радуясь, кричал в сторону Павла, тот стоял потрясенный не меньше него. Беспрестанно шептал, – Теперь Ты, Сын Мой, для нас в святости!
От разряда молнии, Павел получил контузию. Не понимая, что творится вокруг, радовался хлынувшему, как из ведра, дождю, счастливый, как дитя кричал, – Я видел Господа! Я видел, Господа! Я написал Его Лик!
И пройдя шаг, другой, неожиданно для всех, вдруг, упал замертво.
Его отпели, похоронили, придали земле, на которой он для всех предстал гением. Я не могла вычеркнуть