Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник). Найо Марш
операции. Через десять минут в палату привезли ребенка, и над столом снова, словно фимиам, поднялись пары хлороформа. Операция продлилась десять минут, и вскоре Бэнкс и «подмена» опять принялись отмывать помещение. Специалист по гортани мылся в приемной перед операционной и насвистывал. А когда закончил, просунул голову в дверь и, заметив: «Нет покоя грешникам, сестра», – удалился.
Некоторое время женщины трудились молча. Бэнкс казалась сосредоточенной и даже мрачной.
– Слушай, – наконец не выдержала новенькая. – Наш Пипс бушует на лестнице (Пипсом в больнице звали сэра Джона Филиппса). И Томс с ним. Интересно, как он там? Я имею в виду сэра Дерека.
– Не поверю, что тебе есть до него хоть какое-нибудь дело.
– Правда, очень интересно.
Голоса стали громче, но женщины не могли разобрать слов. Они замерли и прислушивались. На лестнице происходило какое-то движение. К мужским голосам присоединился женский.
– Кто это? – заинтересовалась «подмена».
– Похоже на Мэриголд, – ответила Бэнкс. – Боже, как она меня бесит!
– Тс-с-с… О чем это они?
Теперь голос сэра Джона перекрывал все остальные:
– Я сам займусь этим!
– Пипс совершенно взбесился, – прошептала медсестра.
– Да, – послышался ясный ответ Томса. – Да.
Раздался звук шагов. Дверь внезапно открылась, и на пороге появилась сиделка О’Каллагана.
– Это ужасно! – воскликнула она. – Просто ужасно!
– В чем дело? Что случилось?
– Он умер. Сэр Дерек О’Каллаган умер!
– Да что ты!
– Жуть, что творится, – волновалась сестра Грэм. – С ним сейчас леди О’Каллаган. Она пожелала, чтобы ее оставили одну. Я почувствовала, что мне необходимо кому-нибудь рассказать.
Наступила мертвая тишина, затем женщины, словно побуждаемые некоей мысленной телепатией, не сговариваясь, повернулись и посмотрели на Бэнкс. Та откинула голову назад, непреклонно уперев руки в бока. Ее глаза метали искры, губы судорожно шевелились.
– Бэнкс! – возмутилась работавшая с ней медсестра. – Как ты можешь так себя вести? Я вижу, ты рада, что он умер!
– Если бы я не сбросила оковы религии, – ответила старшая коллега, – я бы сказала: «Возблагодарим Господа за то, что он поверг нашего врага!»
– Да ты просто отвратительная старая злюка! – бросила сестра-сиделка министра и вышла из операционной.
Леди О’Каллаган настаивает
– Леди О’Каллаган, прошу прощения за беспокойство, могу я с вами немного поговорить?
Рональд Джеймсон запнулся и сконфуженно по-смотрел на вдову своего покойного работодателя. Женщина в черном платье была необыкновенно красива. Ее волосы – секретарь никогда не мог решить, то ли они белокурые, то ли русые, – выглядели так, словно их тщательно разгладили и придали нужную форму. Тонкие изящные руки спокойно лежали на платье. Голубые глаза смотрели из-под тяжелых век с вежливой отстраненностью.
– Хорошо, – тихо согласилась