Юнги. Игра всерьез. Кирилл Голованов
посетив кабинет физики, он так и не заметил, что кабинета-то, собственно, нет.
Учителя, конечно, знали, что директор очень занят, и, к сожалению, совсем не учебным процессом. Школа разместилась в запущенном петербургском доме, который не ремонтировали, пожалуй, с самой революции. Дубовый паркет вздулся скрипучими пузырями. Гнилые рамы едва держали оконные стекла. Однако занятия все же начались.
Директор на ходу утвердил расписание уроков, составленное опытным завучем, а сам продолжал спорить с подрядчиками и выбивать фонды на дефицитные строительные материалы. В школе работали штукатуры и жестянщики, во время уроков стучали молотки плотников и повизгивали рубанки паркетчиков. На оплату счетов ремонтно-строительной конторы требовались немалые суммы.
Будь Уфимцев просто директором, преподаватель физики бы понял его заботы и не стал предъявлять никаких претензий. Но Уфимцев по специальности был педагогом-историком. Как же он мог не обратить внимания, что оборудование физического кабинета – это прежде всего наглядность? Без нее, как ни старайся, не обеспечить глубоких знаний, не доставить учащимся радости познания.
Павел Феофанович, конечно, догадался, что директорская благодарность Бархатову прежде всего предназначалась для уязвления преподавателя, «строевые навыки» которого оказались не на высоте. И директор наверняка захочет поговорить с ним на эту тему.
«Нет, говорить будем о физике!» – твердо скажет ему Павел Феофанович и выложит все, что думает о постановке учебного процесса в новой спецшколе.
Глава 4
ЧЕМУ РАВЕН МОРСКОЙ ПОВАР?
Билли Боне явно преувеличивал. Пяти минут, конечно, было мало для сплочения коллектива мальчишек, которые до сентября 1940 года совсем не знали друг друга. Командир роты Ростислав Васильевич Оль не был таким оптимистом. Он предупреждал о том, что «мужской коллектив – трудный коллектив». Тем не менее во втором взводе процесс сплочения коллектива, безусловно, шел, причем с достаточной интенсивностью.
В один из дней Майдан и Куржак явились в школу с одинаковыми синяками. Это очень обеспокоило командира взвода Святогорова, хотя все объяснилось просто. Накануне Димка побывал в гостях у товарища и принял активное участие в разрешении семейных конфликтов с Жоркиным старшим братом. Если говорить по-честному, этот конфликт оказался совсем не семейным. Стороны не пришли к единому мнению относительно того, какая спецшкола лучше: артиллерийская или военно-морская. Внешний вид обоих приятелей свидетельствовал об упорной борьбе за свои убеждения. Брат Куржака никак не соглашался признать общеизвестный факт, что «морской кок равен сухопутному полковнику». Поскольку брат занимался боксом и учился уже в десятом классе, убедить его так и не удалось.
Когда Димка пришел домой из гостей, тетя Клаша всплеснула руками, потом заплакала:
– Опять за старое…
– Получу обмундирование и драться больше не буду, – пообещал ей Димка. – В форме драться нельзя.
– Наоборот,