Реинкарнация. Роман. Валерий Николаевич Ковалев

      За открытым окном лоджии на город опускался сентябрьский вечер, окрашивая все вокруг в причудливые тона, со стороны бульвара доносился шум ползущих вдоль него автомобилей, а я лежал на своей кровати и умирал. Завершая свой жизненный цикл в этом мире.

      Изможденный, с седыми усами и головой, я мутно пялился в высокий, с хрустальной люстрой в центре потолок, перебирая край простыни восковыми пальцами.

      Вокруг сидела немногочисленная родня. Жена – старушка и дочь с зятем. Внука отправили в деревню к сватам. Дабы не травмировать юное создание созерцанием кончины деда.

      На лицах, сидящих у смертного одра, была написана скорбь, приличествующая моменту.

      – Может все-таки пригласить попа? – нарушил тишину в комнате зять. – Пусть отпустит грехи, и все такое.

      – Не надо, отец был коммунист, – всхлипнула жена. – И похороны без священника. Такова его воля.

      – Молодец, старуха, – вяло шевельнулось в мозгу, тут же тая.

      Затем на потолке стали отображаться картины моего жизненного бытия. С самого начала и до сейчас. Как в калейдоскопе.

      Вот я совсем пацан, босой и в сатиновых трусах, скачущий по траве на палке. А вот в шахтерской каске и робе долблю антрацит отбойным молотком в забое.

      Потом забой превращается в надстройку подводной лодки, где я с парнями в ватниках, у которых знакомые лица, отдаю швартовы. За этим, штрихи учебы в Высшей школе КГБ в Москве, блики долгой оперативной, а после следственной и прокурорской работы.

      Они пробудили остатки того, что зовется эмоциями, я наморщил лоб и пошевелил высохшими губами.

      Жена, наклонившись, что-то вопросила, промокнув носовым платком выступившую на моем лице испарину, я тужился ответить, но не успел.

      – Дзинь! – лопнула внутри, словно гитарная струна. Все исчезло в пучине мрака.

      А затем пауза с сиплым хрипом, ощущение всплытия, ослепительная вспышка света и вид сверху.

      Внизу мое тело, рыдающая на груди жена, а рядом бледные дочка с зятем.

      – Твою мать! – не поверил собственным глазам, и поискал ими, как же это я над телом?

      Кругом пустота. Может я сошел с ума?! (опустил, а затем поднял веки).

      Все осталось по – прежнему. Внизу бездыханная оболочка, вверху я. Неосязаемый и бесплотный.

      Более того, теперь я услышал рыдания жены «на кого же ты нас оставил!», тонкое подвывание дочери и успокаивающее бубнение зятя.

      Что за черт?! Восстановилось все. Зрение, слух и появилось новое ощущение. Висения в воздухе. Или парения. Сразу не поймешь. И тут меня осенило.

      Я – теперь душа! Вышедшая из тела. Как часто показывали на «Рентеви» и писали в «желтой прессе».

      А я смеялся. Вот тебе и хухры-мухры. Кому скажи – не поверит!

      Осваиваясь в новом качестве, я отвлекся от созерцания того, что внизу, став скользить вдоль потолка. Медленно и плавно.

      Не хило, – защелкали в месте, где должна быть голова, временные связи. – А что же там рассказывали шарлатаны от науки? В этом плане?

      «Душа отделяется от тела в момент смерти и зависает над ним. В виде сгустка невидимой энергии. Вес нетто – девять грамм. Бывает чуть больше. Объективно воспринимает сверху все вокруг, не проявляя себя во вне» профессионально выдала память из какой-то статьи или передачи.

      – Насчет веса – я его не чувствовал, но попытался заявить о себе, громко завопив, – перестаньте выть! Я здесь, над вами!

      Реакции внизу никакой. Меня не слышали.

      – М-да, дела, – нервно закружил я по периметру вверху, думая, что можно предпринять еще. В мою нынешнюю суть ничего не приходило.

      – Ну и хрен с ним – сказал оборотов через пять сам себе, немного успокоившись. – Помер, так помер. Все там будем.

      После чего я завис в воздухе меж висюлек люстры (там было тепло) и начал припоминать, что по заявлениям тех, кто вроде как представился, а потом воскрес, должно произойти с душою дальше.

      «Какое-то время она будет трепетать над телом, созерцая окружающее (забубнила память), а затем понесется по спирали времени в космические пространства. В состоянии близком к оргазму. Что потом – окутано тайной. Полет оборвут врачи. И вернувшиеся будут помнить только то, успели увидеть».

      – Небогато, – вздохнул я, и подумал. – А вдруг дальше, как в Библии?

      Прилетишь на место, а там Сам, с апостолами, – добро пожаловать. И «Аз езьм воздам!». В рай точно не попаду, как атеист, да еще партиец. Остается только второе (я поежился).

      – Не ссы! – взбрыкнул во мне коммунист. – Все наши там. Опять же Владимир Ильич и товарищ Сталин. Глядишь, организуем революцию.

      Воодушевившись таким образом, я стал, чуть клубиться над лампами (не иначе