Невиновный. Блекберри
аполненный толпами людей. Свет, отражаясь от белых стен, создавал ощущение спокойствия, казалось, из-за этого пространство становилось больше. Справа плакала женщина, муж держал ее за плечи, пытаясь успокоить. Напрасно.
– Мы пришли, – проговорил врач, положа руку на плечо мужчине, – можете войти, я подожду в коридоре.
Перед глазами находилась дверь, а над ней на голубой табличке был выбит номер палаты «10В». Рука человека, медленно и неуверенно тянувшаяся к дверной ручке, повернула её против часовой стрелки и остановилась. Дверь поддалась, открываясь тихо и бесшумно. Врач встал спиной к стене. Облокотился, скрестил руки перед грудью и прошептал:
– Вы сможете… Я уже был в подобной ситуации. Главное не показывать, что вы в отчаянии.
Мужчина кивнул и зашел в палату. Дверь закрылась. По полу расстилались полосы света, проходящие через зазоры между жалюзи. Тихо, стараясь не шуметь, он подошел к окну, наступая на пятку и переводя свой вес на носок. Перебирая в пальцах правой руки стеклянный, конусообразный предмет, заставил жалюзи открыться, придав комнате больше освещенности. День был пасмурный, ожидался ливень, но как всегда синоптики могли ошибаться. Вид из окна заставил его задуматься о прошлом.
Через мгновение за спиной послышался кашель. Повернувшись, он увидел лежащую перед ним маленькую девочку лет восьми, на голове у неё красная вязаная шапочка с узорами. Она не двигалась. Подойдя к кровати, он отодвинул капельницу и сел на кровать, взяв в дрожащую руку её маленькую холодную ладонь, полностью умещающуюся в его. Девочка открыла глаза.
– Привет, пап… – Хриплым голосом еле выдавила она из себя. – Как мама?
– Все хорошо. – Глаза были на мокром месте, он не мог просто так смотреть на свою дочь, она была для него смыслом жизни. – А у тебя? – вырвалось у него. Он даже не успел подумать, что этот, кажется, абсолютно привычный вопрос, заденет и без того слабую девочку.
Девочка повернула голову в сторону окна и уставилась на небо. – Мне приснился сон. Я плохо его помню, но был ты и мама, там, в парке развлечений. Я сидела на пони, а девушка вела его по аллее, потом мы сели в колесо обозрения и знаешь, что? Было страшно, если честно, но красиво, видела всю землю. – Хрипота стала пропадать, голос привык к разговору.
Она выглядела уставшей, хотя спала целыми днями. Отец заметил, что она стала редко моргать.
– Ты скоро поправишься, и тогда мы вместе поедем в «Диснейленд», вместе с мамой. – Он сожалел, что это была ложь, чувствуя горечь в горле, еле сдерживал слезы. – Как раньше, помнишь?
– Пап, не ври, я слышала разговор, твой, с тем врачом. Я уже большая и понимаю, что от этой болезни нельзя избавиться, – она говорила серьезным, но в то же время очень грустным тоном. Тем более мама не хочет тебя видеть.
За окном пошел дождь. Тяжелые капли падали, набирая скорость, и, с силой ударялись о подоконник. Звук донесся до ушей девочки. Она повернула голову и снова посмотрела в сторону окна, а после устремила взгляд в большие, мокрые глаза несчастного отца.
– Погода плачет… Из-за меня? – девочка сморщила лицо, сдерживать слезы больше не было сил.
– Нет, не из-за тебя, просто… это ее особенность. Смотри что у меня есть.
Отец отпустил ее руку. Снял с нее шапку. На голове не было волос, совсем. Запустив руку во внутренний карман куртки, извлек черный пакет. Его дочка с огромной радостью, но с большим усилием вытянула руку, забирая его у отца.
– Это та, о которой ты давно мечтала, примеришь?
Девочка развернула упаковку, внутри нее оказалась шапка. Сил одеть ее не было, поэтому понадобилась помощь отца. Мужчина помог дочери сесть на кровать, и обеими руками аккуратно натянул шапочку на ее голову.
– Тебе очень идет. – Улыбка засияла на их лицах. – Давай я тебя сфотографирую.
Кивок означал согласие. Телефон в то же мгновение издал щелчок.
Она была невероятно красивая для своих лет, в большем походила на свою мать, которая не один раз выигрывала конкурсы красоты и была высокооплачиваемой фотомоделью. Но теперь это было в прошлом. Для него жена исчезла, как и он для нее. Она часто говорила: «Работа для тебя дороже нас, вот и живи с ней, а Элизу я заберу подальше от тебя». Только дочь согревала ему сердце своей любовью.
Стук в дверь эхом раздался по комнате. Вошел врач, видимо время посещения подходило к концу.
– Мистер Блек, мне жаль сэр, но… Вам пора, Элиза должна отдохнуть. – Врач замешкался и отвел глаза. – Но если вы хотите…
Девочка схватила руку своего отца (не смогла сжать сильнее) и обозначила отрицательный ответ. Сразу же повернув голову в ее сторону, он почувствовал тоску, которая еще долго будет черным пятном в его самых худших воспоминаниях. Блек решил, что нужно поднять ей настроение.
– Мадмуазель Элиза. – Блек встал на колено и поклонился. – Позвольте мне, провести этот вечер и всю ночь в вашем присутствии?
– Разумеется! – Белые зубы показались после широкой улыбки.
– Ну тогда… – Повернув голову в сторону двери, кивнул. –