Поцелуй феи. Книга 1. Часть 4. Иван Сирфидов
не видовал никто. Никто же не поймёт. Когда она. Перед тобой, когда на неё смотришь, душа поёт и в то же время плачет. И радостно на сердце и тоскливо, что в мире есть такая красота. И хочешь, чтоб она с тобой осталась, чтоб услаждала очи целый век. Но так не будет. Оттого и грустно. Не насмотреться, не налюбоваться, захватывает дух, почти нет сил дышать. Вот до чего она собой прекрасна. А улыбается, как будто озаряет. Тебя как солнце в полдень, ослепляя. А улыбается она почти всегда. Ведь феи светлых чувств полны и счастья.
– Я тебя, Рун, очень вознагражу за это, – растроганно пообещала Лала. – Ночечкой. Ты столь красиво обо мне ещё никогда не говорил.
В глазах Руна заблестели весёлые искорки.
– У неё длинные волосы, аж до колен, пышные, а цвет в точности как у вас, господин, – продолжил он с ещё большей теплотой, так и не отрывая от неё исполненного глубокой приязнью и восхищением взгляда. – Лёгкое прелестное причудливое платье. Она меняет платья часто, наколдовывая их себе, и они совершенно разными бывают, поэтому указать конкретные детали, ну, там, узорчатость, расцветку или что-либо ещё, не выйдет. Но это всегда очаровательно, всегда ей очень идёт, и всегда из шёлка. На ножках туфельки изящные. Вот такая она.
Влюблённый юноша глаголет красноречиво. И дело не в словах, а в том, с каким горением души они поизносятся. Сие доходит до сердец, тем более, когда речь ведётся о ком-то, кто итак их чрезвычайно волнует. О фее. Народ вокруг явно пробрало. Все выглядели немного ошарашенными. Ошеломлёнными.
– Вот уж не предполагал… что когда-либо буду испытывать зависть к плебею деревенскому, – молвил парень негромко.
– Я и сам себе словно завидую, господин, – кивнул Рун. – Подобное чудо узреть хоть раз удача великая. А я так наблюдал почти без счёта.
– А правда, что у неё платья коротенькие совсем? – спросил кто-то.
– Ну да, – подтвердил Рун.
– А какие именно? Докуда?
– По-разному может быть. Но обычно вот так, – Рун прочертил рукой себе по ногам.
– Ого! Это считай, словно и нет ничего.
– Ну что за глупости такие, – немножко огорчилась Лала.
– Вовсе не ничего, – возразил Рун. – Просто ножки видно. Это с непривычки может показаться, у нас же до земли всё носят дамы. Поэтому у кого не до земли, то тут и чудится, будто… чуть ли не раздета. У фей нравы невиннее, чем у нас. Их мужчины от зрелища ног женских не начинают думать о недостойном. А феям летать неудобно в длинных юбках. Я до того, как фея к нам явилась, ног дамских и не видовал особо. Ну, в детстве может. Уж забыл. Оказывается, это очень красиво. У фей, во всяком случае. Прям какое-то искусное творение богов. Казалось бы всего лишь ножки. А тоже глаз не отвести, так красиво.
Лала, улыбнулась, выставила ножки, глядя на него с лукавой иронией. А сама так и сияет. Он покачал головой, изображая шутливое осуждение:
– Ты нехорошая. Я-то не ваш мужчина. Смотри, начну думать мысли недостойные.
– А ты умеешь их думать, заинька? – рассмеялась Лала.
– Ну… я не знаю, о чём надо думать, чтоб было недостойно. Хотеть к ним прикоснуться, это недостойно?
Лала