Агент Абвера. Валерий Николаевич Ковалев
отивник продолжал развивать наступление на Шауляйском, Каунасском Гродненско – Волковысском, Кобринском, Владимир – Волынском и Бродском направлениях, встречая упорное сопротивление войск Красной Армии.
Все атаки противника на Шауляйском направлении были отбыты с большими для него потерями. Контрударами наших механизированных соединений на этом направлении разгромлены танковые части противника и полностью уничтожен мотополк.
На Гродненско-Волковысском и Брестско-Пинском направлениях идут ожесточённые бои за Гродно, Кобрин, Вильно, Каунас.
На Бродском направлении продолжаются упорные бои крупных танковых соединений, в ходе которых противнику нанесено тяжёлое поражение.
Наша авиация, успешно содействуя наземным войскам на поле боя, нанесла ряд сокрушительных ударов по аэродромам и важным военным объектам противника. В боях в воздухе нашей авиацией сбито 34 самолёта.
В Финском заливе кораблями Военно-Морского Флота потоплена одна подводная лодка противника.
В ответ на двукратный налёт на Севастополь немецких бомбардировщиков с территории Румынии советские бомбардировщики трижды бомбардировали Констанцу и Сулин.
В ответ на двукратный налёт немецких бомбардировщиков на Киев, Минск, Либаву и Ригу советские бомбардировщики трижды бомбардировали Данциг, Кенигсберг, Люблин, Варшаву и произвели большие разрушения военных объектов. Нефтебазы в Варшаве горят.
За 22-е, 23-е и 24-е июня советская авиация потеряла 374 самолёта, подбитых, главным образом, на аэродромах. За тот же период советская авиация в боях в воздухе сбила 161 немецкий самолёт. Кроме того, по приблизительным данным, на аэродромах противника уничтожено не менее 220 самолётов».
Сообщение Советского Информбюро за 24 июня 1941 года
В ночном небе над Москвой висели аэростаты, шел четвертый месяц войны.
На Лубянке, в одном из кабинетов с затененными светомаскировкой окнами, за столом в желтом пятне света сидел лет тридцати пяти, крепкого сложения человек. С петлицами старшего майора госбезопасности*, тремя орденами и знаком «Заслуженный работник НКВД» на коверкотовой гимнастерке. Фамилия его была Судоплатов, должность – начальник 2-го отдела НКВД СССР. Отдел занимался разведкой, контрразведкой и организацией диверсионной деятельности в тылу противника.
Перед чекистом лежало дело оперативной разработки в глянцевой обложке, которое он внимательно изучал, делая временами отметки в блокноте.
Разработка именовалась «Монастырь» и имела далеко идущие цели.
Месяц назад нарком НКВД Берия, желая скрасить мрачные настроения Сталина от чудовищных поражений Красной армии на фронтах, докладывал вождю об успехах наркомата в борьбе с немецкой агентурой, забрасываемой в их тылы, выявленных и уничтоженных резидентурах, диверсантах и вредителях.
Вождь молча слушал, расхаживая по кабинету, а потом, подойдя вплотную к наркому, сказал, – плохо, Лаврентий, очень плохо.
– Не понял товарищ Сталин? (побледнел лицом).
– Ты работаешь по хвостам, как в игре казаки-разбойники. Одни бегут, вторые догоняют. А нужно совсем другое.
– Что именно? – вытянулся нарком.
– Упреждать. Для чего иметь своих людей там, где готовятся эти планы и своевременно получать от них сведения. А при необходимости дезинформировать противника и срывать его планы. Ты меня понял? (золотисто блеснул глазами).
Что означает этот блеск, Берия хорошо знал и внутренне похолодел, – так точно, товарищ Сталин!
– В таком случае иди, я жду результатов.
Деревянно пошагав к двери, нарком чувствовал спиной взгляд хозяина*. В нем таилась угроза.
Вернувшись из Кремля на Лубянку, он тут же вызвал своего заместителя Абакумова, руководившего Особыми отделами* и Судоплатова, учинив обоим начальственный разнос.
– Заберите свою филькину грамоту! – швырнул на стол подготовленную для доклада вождю справку. – Это не работа, детский лепет! Мне нужно упреждение! А именно агентурные позиции в абвере*, который ведет к нам заброску агентуры и устраивает диверсии!
– Лаврентий Павлович… – открыл было Абакумов рот.
– Молчать! – грохнул кулаком по столу нарком. – Немедленно продумать и дать конкретные предложения! Срок неделя! Пока свободны!
– Есть! – вздернули оба подбородки, повернувшись через левое плечо, заскрипели сапогами к двери. Миновав приемную со скучающим у телефонов адъютантом, вышли в овальный с ковровой дорожкой коридор и молча разошлись в разные стороны.
Оба недолюбливали друг друга. Судоплатов считал Абакумова выскочкой и костоломом. В органы тот пришел с комсомольской работы в 1932-м и несколько лет служил оперуполномоченным в ГУЛАГе*. Потом занимался контрразведывательным обеспечением штабов и был начальником Ростовского управления НКВД, где проявил себя спецом по выбиванию из подследственных признательных показаний. Нарком это качество ценил и забрал умельца к себе заместителем.
Абакумов