Лунара. Ксения Леонидовна Пашкова
иться по подобию дома: кирпичик доверия смазывается раствором заботы, а к нему впритык кладется кирпичик уважения, смазанный раствором любви. В строительстве никто из нас не разбирается и, видимо, поэтому все рушится.
– Лу, ты спишь? – крикнула мама из коридора, где собиралась на работу.
Хотелось бы мне сказать, что никто и ни за что на свете не догадается, чем она занимается. Но, нет, у нее на лице написано: заведующая кафедрой уголовного права.
– После такого крика никто из живущих в этом доме теперь не спит, мам.
– Тогда пусть платят мне за работу будильником, – она зашла ко мне в комнату вся при параде: строгий брючный костюм, собранные в тугой высокий хвост на макушке волосы и идеальный нюдовый макияж, подчеркивающий ее темные глаза. – Вставай, отец подвезет тебя. Ему по пути.
А затем на прощание она поцеловала меня в щеку, чего не случалось уже несколько лет.
Завтракать у нас не принято. Еще в детстве я сильно удивилась, когда узнала, что в других семьях по утрам жарят яичницу, варят овсяную или манную кашу, делают бутерброды с сыром и колбасой. О том, что мы так не делаем, в разговорах лучше не упоминать, а не то назовут чудачкой.
Красить волосы в темный цвет я начала еще в пятнадцать. Моя подруга Ясмина при нашем знакомстве на первом курсе отметила, что они сочетаются с карими глазами, подчеркивают их, добавляют выразительности взгляду. До поступления в институт такие выражения лежали на скамейке запасных в моем словарном запасе, но затем появилась Ясмина. Наверное, странные имена помогли нам сблизиться, и мы стали приятельницами. Она окончательно и бесповоротно помешана на косметике, а я ее подопытная крольчиха.
В школе я одевалась довольно скромно, но после поступления в институт начала носить клетчатые короткие юбки и блузки разных цветов. Папа не одобрял мою повседневную одежду и при каждом удобном случае громко цокал, будто хотел пугнуть, как зверька. Он владел небольшим кафе в центре города и постоянно рассказывал, как важно оставаться строгим, не давать слабину подчиненным. Мне никогда не хотелось оказаться на их месте.
– Долго еще? – папа стоял у входной двери и крутил в руке ключи от машины – нашего старенького форда.
– Иду.
– Я слышал это пять минут назад, – в его голосе появилось раздражение.
– Мне нужно время, чтобы дойти.
– Лу! – к раздражению добавилось нетерпение, вот-вот рванет.
– А вот и я, – феерично вылетив из комнаты, я буквально на лету запрыгнула в балетки, стоящие у двери.
Если мы никуда не спешили, то спускались с шестого этажа по лестнице. С лифтом-убийцей лучше не встречаться, но сегодня как раз тот день, когда мы дали ему еще один шанс нас прикончить. Перед приземлением кабинку затрясло, отец в этот момент сосредоточенно смотрел в одну точку, а я не перестала дышать.
– Начинаю думать, что иногда лучше опоздать, чем прокатиться на нем хоть еще один раз, – сказал папа уже в машине.
Мы не разговаривали по дороге, а громкая музыка отлично скрывала гнетущее молчание. В прошлом году во время одной из таких поездок мы поругались и попали в небольшую аварию. Я сидела на заднем сидении, родители – спереди. Учебный год только начался, а у меня уже появилось стойкое ощущение самой большой ошибки в жизни. Как если бы я переехала на велосипеде кота и скрылась с места преступления. Мерзкое чувство распирало и изводило изнутри. Родители в тот день заехали за мной после занятий, все из себя радостные, словно вернулись в свои студенческие годы. Внутри меня уже сидел тикающий механизм, и в тот момент пришел его звездный час: я на всю машину закричала, как сильно они не правы, как многого не знают, раз решили, что эта профессия мне подходит. Последовал шквал обвинений: «Мы разве тебя не спрашивали?», «Мы никогда не решали за тебя!», «У тебя всегда было право на собственное мнение!», «Мы тебя ни к чему не принуждали!», «Это был твой выбор, а не наш!» – и все это правда. Я подала документы сразу в несколько институтов на разные факультеты и прошла по баллам в каждый из них, после чего у нас состоялся семейный ужин-обсуждение. Родители мягко намекнули, что мой нынешний институт недалеко от дома, и что у нас в городе полно научно-исследовательских центров, где всегда есть вакансии. Каждый высказал авторитетное мнение, но выбор оставался за мной. Наверное, здорово иметь возможность перекинуть всю ответственность за собственные ошибки на других, но родители в моих косяках не виноваты. Несмотря на это, мы все равно грызлись в тот день, как собаки за сочный стейк, из-за чего отец отвлекся, и автомобиль врезался в столб.
– Во сколько тебя ждать домой? – спросил отец перед моим уходом.
– Я всегда прихожу раньше вас, – пожав плечами, я вышла из машины, негромко хлопнув дверью.
Существовал целый список типичных родительских вопросов, задавая которые они, видимо, чувствовали себя лучше. Вроде как старались ничем не отличаться от остальных, таких же пап и мам, понятия не имеющих, что делать с собственными детьми.
Ясмина дожидалась меня у входа. Весь ее гардероб состоял из комбинезонов из разных материалов. Сегодня