Сказка о квартире-избушке, Ленке-старушке, Бабе-яге, Кощее, Иване и его «харлее». Мария Мартова

      с Кощеем Бессмертным,

      то придет Кощеева смерть неминучая,

      то и не быть нам женихом с невестою,

      не алкать нам меду хмельного,

      не гулять, не плясать вам, подруженьки,

      на моей разудалой свадебке.

      А пуще боюсь-опасаюся,

      коль сыщется кто на свете на белом

      меня и хитрее, меня и мудрее,

      меня и наглее

      да еще и проворнее,

      и разрушит мои чары-то ведьмины,

      и отымет мои вещи крадены.

      Только вам нашепчу правду-истину

      по большому секрету на ушко.

      Есть на долю мою на завидную

      сила сильная – лукавство людское,

      волшебство колдовское.

      Смерть моя, смертушка —

      за семью печатями,

      за семью замками,

      за семью словами,

      что на Ленкины ругательства —

      крепкие отзывательства,

      что должны быть изреченные

      на горе на высокой моим супротивником

      в час ночной пополуночи

      при лунном затмении —

      великом знамении —

      над огнем над палящим,

      над костром над шипящим.

      Апосля же врагу дерзновенному

      надо кинуть в огонь всякой всячины:

      лапок лягушек прыгучих,

      хвостов змеюшек ползучих,

      когтей воронов летучих

      да поганок тринадцать числом.

      Апосля же три раза дунуть направо,

      три раза плюнуть налево,

      вокруг себя оборотиться,

      червю земляному поклониться, —

      тут бабуся вздохнула, замолчала,

      глядит лукаво, будто осерчала. —

      Худо, слова заветные запамятовала,

      видно, совсем старая стала я.

      Да и стоит ли мне тосковать-печалиться,

      горевать-кручиниться?

      Ей ли, девке бесшабашной,

      Ленке бесталанной,

      тягаться со мною —

      с самою Ягою,

      три века на свете прожившей,

      хитрости-мудрости дюже нажившей,

      колдовство-волшебство умело постигшей!

      Вдруг баба Яга всполошилася, взволновалася,

      по сторонам поглядывает,

      носом потягивает

      и шепчет с тревогою:

      – Что-то сердце мое наполнилось страхом.

      Никак, русским духом близко запахло,

      нехорош тот воздух пахучий.

      Чую, быть беде неминучей.

      Ленка за стенкой

      ни жива ни мертва,

      вздохнуть не смеет,

      моргнуть боится,

      сидит, не шевелится.

      А Яга тем временем глазом подмигнула,

      во всю глотку чихнула,

      рукою махнула

      и молвит с беспечностью:

      – Не хочу тосковать-печалиться,

      хочу отрываться-колбаситься.

      Собирайтесь со мною, подруженьки,

      на нашей пирушке веселой.

      Быть на великую пятницу

      потехе-гулянке раздольной —

      не чета дискотеке отстойной.

      В ночь на великую пятницу

      на Лысую гору высокую

      за леса, за поля широкие,

      за реки,