О выпивке, о Боге, о любви. Игорь Губерман
ля частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Очень маленькое предисловие
призвано объяснить, почему я сплёл воедино три эти частые темы моих стихов. Потому что три феномена постоянно сопровождают нашу жизнь: выпивка дарит нам душевное облегчение, идея Бога – иллюзорные надежды, а любовь – недолгое чувство счастья. Ну, разумеется, в устах такого циника, скептика и охальника, каким я, кажется, являюсь, три этих дивных феномена обрастают всякими деталями. Почитайте понемногу этот сборник – вдруг вам что-нибудь понравится, почтенный читатель? Я этому буду очень рад.
Сколь дивно, что от алкоголя нисходят к нам покой и воля!
Когда поднимается рюмка,
любая печаль и напасть
спадают быстрее, чем юбка
с девицы, спешащей упасть.
Какая, к чёрту, простокваша,
когда живём один лишь раз
и небосвод – пустая чаша
всего испитого до нас.
Напрасно врач бранит бутыль —
в ней нет ни пагубы, ни скверны,
а есть и крылья, и костыль,
и собутыльник самый верный.
Понять без главного нельзя
твоей сплочённости, Россия:
своя у каждого стезя,
одна у всех анестезия.
Налей нам, друг! Уже готовы
стаканы, снедь, бутыль с прохладцей,
и наши будущие вдовы
охотно с нами веселятся.
Не мучась совестью нисколько,
живу года в хмельном приятстве;
Господь всеведущ не настолько,
чтобы страдать о нашем блядстве.
Не тяжелы ни будней пытки,
ни суета окрестной сволочи,
пока на свете есть напитки
и сладострастье книжной горечи.
Как мы гуляем наповал,
и пир вершится повсеместный!
Так Рим когда-то ликовал,
и рос Аттила, гунн безвестный.
Чтоб дети зря себя не тратили
ни на мечты, ни на попытки,
из всех сосцов отчизны-матери
сочатся крепкие напитки.
Не будь на то Господня воля,
мы б не узнали алкоголя;
а значит, пьянство – не порок,
а высшей благости урок.
Известно даже недоумку,
как можно духом воспарить:
за миг до супа выпить рюмку,
а вслед за супом – повторить.
Когда, замкнув теченье лет,
наступит Страшный суд,
на нём предстанет мой скелет,
держа пивной сосуд.
Вон опять идёт ко мне приятель
и несёт холодное вино;
время, кое мы роскошно тратим, —
деньги, коих нету всё равно.
Да, да, я был рождён в сорочке,
отлично помню я её;
но вырос и, дойдя до точки,
пропил заветное бельё.
Нам жить и чувствовать дано,
искать дорогу в Божье царство
и пить прозрачное вино —
от жизни лучшее лекарство.
Не верь тому, кто говорит,
что пьянство – это враг;
он или глупый инвалид,
или больной дурак.
Весь путь наш – это времяпровождение,
отмеченное пьянкой с двух сторон:
от пьянки, обещающей рождение,
до пьянки после кратких похорон.
Я многому научен стариками,
которые всё трезво понимают
и вялыми венозными руками
спокойно свои рюмки поднимают.
Седеет волос моих грива,
краснеют опухлости носа,
и рот ухмыляется криво
ногам, ковыляющим косо.
Пока скользит моя ладья
среди пожара и потопа,
всем инструментам бытия
я