Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника. Гавриил Хрущов-Сокольников
стали дружины чужеземцев, приплывшие с Балтийского моря и далее продвигавшиеся по судоходным рекам на своих ладьях (драк- карах). Пришлые завоеватели основали здесь десятки укреплённых поселений – градов. Наиболее известные – Ладога, Псков, Новгород, Полоцк, Смоленск, Киев, Чернигов. Предводители-конунги вступали в браки с дочерьми вождей местных племен и так начинались княжеские династии.
Вот только никакого Рюрика среди них не было, легенда о нём – это новгородский вариант преданий о конунге Хрёрике, жившем в середине IX века в районе нынешнего Мекленбурга. Впрочем, Рюрик к нашему сюжету отношения не имеет, оставим сказки про рюриковичей в распоряжении нынешних российских фантазёров.
Постепенно и члены семей пришлых завоевателей, и подчиненные им туземцы из язычников превратились в христиан, а с финских и прочих диалектов перешли на славянский язык. В результате те и другие стали славянами. Таким образом, под славянским населением ВКЛ в романе подразумеваются, во-первых, предки нынешних белорусов, проживавшие в бассейнах Западной Двины и Днепра. Наши с вами предки!
А во-вторых, литовцы или литвины, – жители западной части белорусских земель (бассейнов Нёмана, Вилии, Западного Буга), включая нынешний Виленский край. Здешнее население состояло из балтийских племен, говорило на балтских диалектах, являлось поголовно языческим. Постепенно оно повторило судьбу жителей восточной части нашей страны, только завоевателями были не варяги, а славянские князья и дружины с Волыни и Галичины.
Местным балтам тоже пришлось принять христианство, в болгаро-византийском его варианте. Вместе с религией пришёл и новый язык. Южане насаждали свою веру и законы огнём и мечом. Длилось всё это, как минимум, 400 лет – с начала ХI века и до конца XV.
Поэтому автор ничего не выдумывает, когда говорит о двух славянских народах ВКЛ – литовцах, или литвинах (жителях будущей Западной Беларуси), и русских, или русинах (жителях будущей Восточной Беларуси, включая в это понятие Виленщину и Смоленщину с Псковщиной, исконные земли кривичей).
Еще одно важное достоинство романа заключается в том, что автор предлагает свою версию сражения при Грюнвальде, которая серьёзно отличается от версии польского хрониста, католического монаха Яна Длугоша. Длугош люто ненавидел и язычников-литвинов, и православных-русинов, и мусульман-татар. Ему также был ненавистен великий князь Витовт. Поэтому в своей «Хронике Польши» он оболгал наших древних героев, что называется, «по полной программе». А затем выдающийся польский писатель Генрик Сенкевич на основе измышлений Длугоша создал талантливое произведение «Крестоносцы» (1897–1900 гг.), в котором описание Грюнвальдской битвы почти дословно повторяет выдумки Длугоша.
Роман Хрущова-Сокольникова появился раньше книги Сенкевича, но в тогдашней России он пришёлся не ко двору. И был забыт. Впрочем, там и теперь востребованы сказки о великой России, истоки которой нынешние фантазёры выводят кто от древних этрусков, кто от ариев – жителей мифической Гипербореи, кто от таинственных обитателей Аркаима, кто ещё от каких-нибудь древних племен. Зато нам, белорусам, это сочинение интересно.
Но, читая его, надо помнить, что роман – художественное произведение, а не историческое исследование. В нём достаточно много вымысла. Несомненно, к роману Хрущова-Сокольникова можно применить известное высказывание знаменитого романиста Александра Дюма: «История – это гвоздь, на который я вешаю плащ своего повествования».
При подготовке романа к переизданию я привёл его в соответствие с современной орфографией и пунктуацией, сопроводил многочисленными примечаниями в сносках, подобрал к нему иллюстрации, а также написал послесловие, в котором изложил современные представления о Грюнвальдской битве.
Часть I. Притеснители
Глава I. Курбан Байрам
Среди расчищенной, огромной, лесной поляны, окаймлённой со всех сторон крутыми обрывистыми холмами, поросшими вековым лесом, стояло нечто похожее и на бедную литовскую деревушку, и на кочевой улус, словно волшебством перенесённый сюда с низовьев Волги, прямо из Золотой Орды.
Среди брёвенчатых и плетнёвых построек, крытых лубком или соломой, выделялись характерные круглые войлочные юрты с куполообразными крышами, и большие, красные переносные палатки, привязанные к рядам кольев. Немного поодаль, ближе к тёмному бору, стояло рядом до 20 юрт, из лучшего белого войлока, многие из них были изукрашены шитьем и цветными вставками, а перед самой большой из них, сплошь покрытой чёрно-красной вышивкой, торчало врытое в землю зелёное знамя, увенчанное полумесяцем, и перед входом стояли два смуглых, высоких татарина, в парадных кафтанах, с большими кривыми саблями наголо.
Очевидно, это была ставка какого-нибудь высокопоставленного лица.
Почти напротив группы юрт виднелась рубленая из толстых сосновых брёвен, довольно большая горница с узкими окнами, с высоко поднятой лубковой крышей и высоким минаретом, поднятым гораздо выше крыши здания. Крыша минарета венчалась длинным шпицем, на котором виднелось грубо сделанное изображение петуха.
Был