Доктор Красавчик. Лена Сокол
Тихо шепчет жена, появляясь в коридоре.
Я включаю свет, и она сонно щурится. Трёт пальцами веки.
– Прости, разбудил. – Я переступаю порог и закрываю за собой дверь.
– Тяжелый денёк? – Мягко улыбается она.
– Даже два. – Улыбаюсь ей в ответ. – Или сколько там меня не было?
– Мы потеряли счёт. – Её признание звучит едва слышно.
– Прости ещё раз.
– Ничего страшного, такая работа. – Она делает ко мне шаг. – Ты голоден?
– Нет. – Качаю головой. – Валюсь с ног. Пойдём спать?
– Конечно. – Соглашается супруга.
Мы с ней вместе заглядываем в детскую и любуемся в тёплом свете ночника фигуркой спящего сына, закутавшегося в одеяло, а затем отправляемся в спальню. У меня нет сил даже принять душ. Я снимаю одежду и падаю на кровать.
– Не спится? – Шепчет жена минут через пять.
– Нет. – Признаюсь я.
– Тогда расскажи, как прошла смена. – Просит она.
И я рассказываю в подробностях, не забыв упомянуть и о несчастной Кукушкиной, которая осталась в своей палате мучиться от боли. Говорю, что мне её жаль. Ровно, как и всех своих пациентов.
Алиса
– Ну, как ты? – Заглядывает в палату Анфиса Андреевна.
Я поднимаю голову от скрипучей больничной подушки:
– Адская ночка.
Всю ночь бегала в туалет по-маленькому. Ощущение было такое, будто вот-вот обмочу трусы, а в итоге выходило всего две капли. К тому же, боль и не собиралась ослабевать, чтобы дать мне поспать: она то нарастала, то немного отпускала, а затем вгрызалась в меня с новой силой.
– Про банку не забываешь?
Ах, да, чертова банка. Как можно забыть про тяжёлое и уродливое стеклянное изделие, в которое приходится собирать мочу?
– Конечно, нет. – Морщусь я.
Женщина бросает взгляд на наручные часы:
– Уже семь, поднимайся, сейчас придут мерить температуру и давление, затем проведём все остальные исследования. А с десяти до двенадцати будет обход.
Значит, придёт этот хмурый доктор. Ясно.
Даже не знаю, радует это меня или пугает.
– Хорошо, спасибо. – Я осторожно поднимаюсь с постели.
– И не забывай, – добавляет медсестра, – больше пить и больше ходить.
– Я и так пью, пью, пью, сколько мне ещё пить?
– Чтоб из ушей лилось! – Усмехается она и закрывает за собой дверь.
Я привожу себя в порядок, чищу зубы, собираю волосы в хвост, накидываю халат и выбираюсь в коридор.
Бреду по отделению и осторожно заглядываю в палаты: пациенты лежат по двое, четверо, иногда даже по шестеро человек. Обстановочка у них там, откровенно говоря, гнетущая, а лица у всех серые, безрадостные. Оказывается, мне ещё повезло оказаться в палате одной.
Останавливаюсь у последнего кабинета в самом конце коридора. На двери табличка – «Красавин В.Г.», и больше никаких опознавательных знаков. Несколько секунд я с глупым видом пялюсь на надпись, а затем спешу поскорее уйти, чтобы не встретиться