Кирпичи из грязи. Айдар Ришатович Шайдуллин
еды по дешевке и от чувства жадности решил поглотить все. Жаль только, что всю Вселенную оставил.
– Ложись на кушетку, сейчас я тебя осмотрю. Вот тут болит?
– Да, болит.
Имея небольшую практику в области хирургии, я мог сразу определить, что именно его беспокоит: желудок или все-таки поджелудочная.
– Вообще, у тебя, скорее всего, болит желудок. Сейчас я дам тебе таблетку, и все пройдет.
Конечно, я не мог назначить ему полный перечень препаратов и начать терапию, так как еще не был врачом. Всего лишь медбратом в интернате.
– Спасибо.
– Пожалуйста, можешь идти.
И как я только мог сюда попасть? Я ведь искал работу в стационаре. Как это обычно бывает, мест свободных в больнице не было, и одногруппница предложила мне самую низкооплачиваемую работу в городе. А куда деваться? Конечно же, я согласился. И именно так оказался в интернате с капризными подростками.
Работа была совершенно несложной, я сидел в своем кабинете и просто давал лекарства, которые не требовали рецепта, а если экстренные ситуации и происходили, оказывал первую помощь, после чего звонил в скорую помощь.
Также происходило немало интересных моментов. Например, когда девчонки сами себя ударяли дверью по лбу. Конечно, это было не намеренно, и я им верю, но так забавно, что я просто не мог сдержать смех, и они уходили недовольными. А что еще мне оставалось делать? Дверь – это вам не шутки. Очень серьезное изобретение человечества. Жаль только, что инструкции к таким вещам в повседневной жизни нет.
Бывали и грустные моменты, когда могли обвести вокруг пальца. Обо всех хитростях меня предупредили чуть позже. Оказывается, для того чтобы поднять себе температуру, дети пьют йод или мажут им подмышки, предварительно их нагрев. Или лепят туда горчичники. Ну или в крайнем случае трут градусник об одежду.
Конец рабочего дня наступал в 20:00, и это было одним из самых ожидаемых и лучших моментов в жизни. Конечно, я ждал его с нетерпением. Но самая движуха происходила именно в 19:30. За последние полчаса я мог принять до 30 пациентов. Врача не было, и рассчитывать приходилось только на себя.
Под конец рабочего дня я просто одевался и уходил домой. По дороге мне часто попадались влюбленные парочки. О боже, как я их ненавидел. Это всегда мне напоминает о прошлых ошибках и о том, чего я так и не успел сделать. А не успел я очень многое. Все началось с того, когда мне стукнуло 18. Промежуток времени от 16 до 22 был самым ужасным в моей жизни, но в то же время спустя много лет я понимаю, что это было необходимо. Без прошлых ошибок я бы не стал тем, кем все-таки стал. Иногда ошибки учат, но цена этому – боль.
2
Впервые я влюбился еще в детском саду, в трехлетнем возрасте. Ее звали Алиса, и она была в золотом платье. Конечно, сейчас это кажется детской шалостью, но тогда для меня все было серьезно. Мы всегда с ней ходили вместе, держались за руки и один раз даже поцеловались. Так же, как и у всех, у нас была церемония бракосочетания, во время которой мы поклялись друг другу в верности. Всем этим руководил мой тогдашний друг Рустик, человек немногословный и застенчивый. Наверное, именно поэтому мы и сдружились, ведь я не любил людей, которые много выпендриваются.
Рос я обычным ребенком, только болел часто и ростом был мал, но энергии хоть отбавляй. Много бегал, дрался и как-то даже наложил в штаны в садике, потому что стеснялся пойти в туалет, когда все шли на прогулку. Так и гулял на улице с полными штанами. А после стоял с голой жопой в душевой и пытался помыть себя. И, кстати, душевая никак не запиралась, поэтому я одновременно общался с девчонками, а друзья соболезновали. Удовольствия от этого было мало, но куда деваться.
Приходя после садика домой, я спал, после чего садился учить стихи. Учил их много, ведь кроме меня тогда мало кто умел говорить. И на каждом мероприятии я что-то да рассказывал. А на одном из таких выступлений успел побывать ангелом с ружьем. Это же только надо додуматься, чтобы ангелу дали ружье, причем охотничье. Ну и мне как будто пришлось выстрелить в кого-то, и тот влюбился в кого-то. Жаль только, что «Оскара» за лучшую мужскую роль мне так и не досталось. А сыграл я, как мне кажется, очень даже хорошо.
Одновременно с садиком я ходил еще на подготовительные занятия, как потом выяснилось, платные. Учил там английский, но так и не выучил. Грубо говоря, все это было пустой тратой времени и сил. Ума так и не прибавилось, а делать глупости умеют все.
Когда мы еще дети, весь мир для нас красочный и неповторимый. Мы верим в чудеса, молимся Богу, и это, бывало, даже помогало. Мы не знаем о проблемах, о жизни, о смерти. И, естественно, мы не задумываемся о времени, что уходит безвозвратно. А если что-то строим, то только из белоснежных облаков. Но да ладно от этих воспоминаний, нужно идти дальше.
После своей смены я шел домой по одному и тому же маршруту. Идти приходилось недолго, около десяти минут. И каждый раз, когда шел, я о чем-то задумывался, и, встречая счастливых людей, немного им завидовал. У меня была жуткая депрессия, и иногда я просто не знал, куда себя деть. Родители часто говорили мне, что это все от безделья, но в