Егорушка. Повесть о художниках. Елена Степанян

      Снится бабочке, что она —

      Седовласый Чжуан-мудрец,

      Апельсиновой роще

      Снятся приволжские степи…

      Смуглоскулые люди гонят стада овец…

      На край Вселенной

      Ты можешь забросить меня,

      И все равно найдешь,

      И возвратишь в свои объятья.

      Родимый! Кроме Тебя,

      Ничего не хочу знать я.

      Ты песнь моя,

      Нескончаемое изумленье.

      Не насытится слышаньем слух,

      И глаз не насытится зреньем.

      Как во дни пугачевского бунта

      Захотели калмыки бежать

      От недоброй царской власти.

      Погрузились в тысячи кибиток,

      Устремились на Восток,

      В страну, где царит правда.

      Ах калмыки! На земле не найти правды.

      Нет ее на Востоке

      И на Западе тоже нету.

      Как на кочках высоких, на ухабах

      Задрожала, запрыгала кибитка —

      Выпал из нее Егорушка-младенец.

      Тотчас ангелы Божии его подхватили,

      Чтоб на землю упав,

      Егорушка не ушибся,

      Чтоб его колеса тяжелые не задели.

      Принесли Егорушку ангелы

      В улус опустелый,

      Нежили его, пели ему колыбельные песни.

      Молоком поили,

      Кормили медовой кашей.

      Слаще ангельской пищи

      Только ангельская ласка.

      ____________________________________

      А тем часом прознали власти,

      Что калмыки надумали искать правды.

      Воспылали на них лютой злобой.

      (В царстве лжи самое слово «правда» ненавистно).

      Посылали в погоню за ними казаков,

      Даже тут налгать изловчились:

      – Как бы им, калмыкам,

      В тех степях не потеряться.

      Да и где же им еще найти счастье,

      Ежели не под нашим игом?

      ____________________________________

      …А как только приблизились к шатру казачьи кони,

      Перестал Егорушка ангелов видеть.

      Испугался он, завопил,

      Заплакал горько.

      Да и скоро утешился —

      Входят в шатер люди,

      И глазам не верят:

      По всему видать, что давно покинуто становье,

      А в шатре сидит

      Румяный круглощекий младенец,

      И уже не плачет,

      А тянет к ним ручонки.

      Умилились Егорушке бородатые казаки,

      Целовали его, прижимали к сердцу,

      Порешили везти в Москву —

      В воспитательный дом пристроить.

      Там и кормить будут,

      И научат, чему надо.

      ____________________________________

      Добрались, наконец, до Москвы,

      До Крестьянской заставы,

      Сели в трактире, рядят да судят:

      – На Москве сиротских домов,

      Почитай, с десяток!

      Как бы выбрать для него, голубчика, самый лучший,

      Где не держат сироток впроголодь,

      Не секут слишком больно,

      Где не мрут они в грязи

      От заразных болезней.

      Тут распахивается дверь

      И в трактир входит

      Батюшка-поп, до того осанистый и важный —

      Борода густая, крест на персях сияет.

      Все трактирные пришли в великое смущенье.

      – Это ж наш отец Михаил, настоятель.

      Сроду он в трактир не хаживал.

      Вот бутыли с вином отменным

      Ко всем праздникам принимались благосклонно.

      Говорит отец Михаил:

      – Шел я мимо, дети,

      Слышу, спор идет горячий,

      Как бы не дошло до драки!

      И решил стать судьею

      В вашем споре.

      – Батюшка, тебя нам ангелы послали! —

      Закричали обрадованные казаки.

      Изложили ему свое дело,

      А он ответствует важно:

      – На