Ты будешь мне стеной. Мариана Запата
одительно-презрительным взглядом, который в прошлом не раз ввергал Эйдена в неприятности. Так, по крайней мере, мне говорили. Брови у него нахмурились, уголки рта опустились, и мне захотелось сделать то же, что делала наша мама, когда мы, еще малыши, начинали дуться – слегка нажать на кончик его носа.
Виновник моих переживаний, который и не подозревал о том, что находится на грани смерти, недовольно фыркнул, придвигая к себе чашку с салатом. Чашку, которой хватило бы, чтобы накормить целую семью.
– Я же сказал, все отменить, – повторил он, будто я не расслышала его в первый раз.
Еще как расслышала! Потому-то и решила прикончить этого типа.
До чего все-таки странно устроен человек: ну как можно желать смерти тому, кто тебе небезразличен? Это как с младшей сестрой – иногда так и хочется врезать ей побольнее! И не потому, что ты ее не любишь. Просто чтобы преподать урок.
Не то чтобы я знала это по собственному опыту…
Не меняя выражения лица, Эйден сделал еще одну попытку:
– Мне плевать, что ты им скажешь. Просто отмени все.
Левой рукой поправив очки, правой я изобразила весьма непристойный жест… опустив ее пониже, чтобы Эйден не заметил. Мало мне было выражения его лица, а тут еще тон, которым он разговаривал со мной! Уж я-то хорошо знала этот тон, и означал он лишь то, что спорить бесполезно и мне придется самой разгребать эту кучу.
Как всегда.
Когда я только устраивалась на работу к прославленному защитнику Национальной футбольной лиги – как же, трижды игрок года! – существовало всего три вещи, которые мне не нравились. Я не любила спорить с людьми, говорить им «нет» и регулярно очищать мусорную корзину, ведь я, помимо всего прочего, совмещала обязанности кухарки и уборщицы.
Но если я что и ненавидела – причем ненавидела всем сердцем, – так это обламывать людей, отменяя все договоренности. Подобные вещи совершенно выбивали меня из колеи. Как ни крути, обещание есть обещание. С другой стороны, не моя вина в том, что Эйдену плевать на своих фанатов.
Вот он сидит тут, пожирая второй обед за день и ни капли не заботясь о том, с чем мне предстоит столкнуться, когда я позвоню его агенту и скажу, что никаких автографов не будет – Эйден не поедет в магазин спорттоваров на встречу, которую мы с таким трудом втиснули в его график.
Поморщившись, я наклонилась и потерла колено свободной левой рукой.
– Ты же обещал им… – Совесть не позволяла мне оставить все как есть.
– Мне плевать, Ванесса.
Средний палец на моей правой руке непроизвольно дернулся.
– Пусть Роб все отменит. – Эйден поднял вилку, запихивая в рот непомерную груду еды. И снова этот мрачный, упрямый взгляд.
– Что-то не так?
«Ванесса то, Ванесса се».
«Отмени встречу. Пусть Роб все отменит».
Фу.
Меньше всего мне хотелось разговаривать сейчас с его агентом. А уж говорить ему, чтобы он отменил встречу с фанатами! Само собой, Роб выплеснет все недовольство на меня, как будто я обладала хоть капелькой влияния на Эйдена Грейвса, «Виннипегскую Стену». Только раз мне удалось подтолкнуть его к нужному решению – это когда он, с моей подачи, выбрал новый фотоаппарат. И то лишь потому, что у него не было времени «заниматься всякими пустяками». И «разве не за это я тебе плачу?».
Конечно, в чем-то он был прав. Если сложить то, что я получала от Эйдена, и то, что подкидывал иногда Зак, то результат выходил весьма впечатляющим. Этой суммы вполне хватало, чтобы заставить меня действовать… пусть и с вымученной улыбкой. Иногда я даже делала крохотный реверанс, который Эйден предпочитал не замечать.
Ему и в голову не приходило, сколько выдержки мне потребовалось, чтобы просто проработать у него два этих года. Другой давно бы заколол его во сне. Я, по крайней мере, хотела прикончить его каким-нибудь безболезненным способом.
Ну, как правило.
А уж после того, как он порвал ахиллово сухожилие, мне и вовсе пришлось удвоить запасы терпения. По правде говоря, я старалась не злиться на него. Выпасть на три месяца из игры – тот еще удар по самолюбию и надеждам… тем более когда именно тебя винят в том, что сезон для команды выдался неудачным. Ей так и не удалось пробиться в плей-офф. К тому же многие начали судачить о том, что Эйден уже никогда не достигнет прежних высот. С такой-то травмой! Без малого полгода ушло у него на лечение и восстановление.
Но Эйден есть Эйден. Другим спортсменам требовалось куда больше времени, чтобы снова встать на ноги и вернуться в игру. Вот только каково было мне возить его по больницам и опекать все то время, что он ковылял на костылях?
Как выяснилось, даже у моего терпения есть предел. Конечно, Эйден любил футбол, и его наверняка пугала возможность навсегда остаться за бортом. Он никогда не говорил о своих страхах, но я понимала его без слов. Я бы тоже перепугалась до смерти, потеряй я способность рисовать.
И все же не так-то просто терпеть чужие выкрутасы, даже если тебе за это платят, а стервозность