Мертвый кортеж. Олег Бондарев
в худшем же мне придется выбивать ордер и самолично тащиться на западную окраину Бокстона, чтобы заглянуть в журнал больницы.
Что еще я мог предпринять? Арестовать всех жителей рыбацкого квартала? Или устроить засаду в рыбном магазине? Характерный запах, который учуял флорист, если и сузил круг подозреваемых, то ненамного.
– Как думаете, кто-нибудь мог быть заинтересован в вашей смерти? – спросил я. – Есть ли у вас враги, мистер Фег-Фег? Или, возможно, в вашей коллекции имеется редкий цветок, который некие ценители любой ценой хотели бы заполучить?
– Хм-хм-хм… – задумчиво промычал гоблин. – Нет. Нет врагов. Нет редко… го. Обычные цветы… родичи – вокруг!.. И – ни с кем. Не ругал… ся, сэр!
– Что ж, ладно, – сказал я, спешно сделав пометку в блокноте. – Ну, в любом случае, спасибо. Вы очень помогли мне, мистер Фег-Фег. Обещаю, что приложу все усилия, дабы скорейшим образом найти вашего убийцу.
– Лучше найдите сосиску, – попросил гоблин.
– Сосиску? – нахмурился я.
– Мой поводырь, – пояснил цветочник. – Такса. Гут-Гут назвал. Смешно… вроде.
А вот это уже похоже на ниточку, отметил я про себя. Теоретически, поводырь вполне может привести нас к убийце, если тот, конечно, не прикончил бедную собаку вслед за хозяином.
– Кстати, во сколько ваш племянник обычно возвращается с ярмарки? – уточнил я.
– Шесть… сэр. Когда закрываю… да!
– Ну, кто-то ведь должен сообщить ему о вашей смерти.
– То-о-очно… – пробормотал гоблин.
Вспомнив о том, что убит, он заметно погрустнел.
– Пришла пора возвращаться в Покой, мистер Фег-Фег, – сказал я со всей теплотой, на которую был способен.
– А никак мне… ну… тут? – робко поинтересовался цветочник, снова начиная нервно ворочаться на полке. – Остаться, во?
– Боюсь, что нет, – ответил я и, понизив голос, начал читать заклятье Отзыва:
– Прими же обратно угасшую душу, позволь навсегда погрузиться в Покой. Пора уже связи с реальностью рушить, для этого снова стою пред тобой…
В третьем зале бокстонского морга, кажется, стало еще холодней, чем прежде. Под аккомпанемент стучащих зубов Фег-Фега я заканчивал стих, заученный еще в юности по указке моего наставника Ромидаля:
– Твой верный слуга отдает в твои руки того, кто по праву кончины там был. Склонившись в поклоне, за эту услугу Покоя владыку он благодарил.
Душа оставила тело гоблина, и я услышал далекий, едва различимый лязг – как будто владыка Покоя и впрямь в сердцах захлопнул врата своего царства. А все потому, что слова с корнем «благо» служат своеобразным замком для отзывного стиха. Только они защищают некроманта от прожорливого Вирма, который никогда не откажется забрать в свое царство две души вместо одной. Ромидаль частенько рассказывал о первопроходцах некромантии, которые клали силы и время на алтарь новой магической науки, шли, можно сказать, на ощупь и нередко расставались с жизнями, проверяя очередную безумную догадку. Так вот одной из главных проблем чародеев