Стать бессмертным. Владислав Кетат
e>
Если люди перестают праздновать собственные дни рождения, то, поверьте мне, это или попытка не обращать внимание на собственный возраст, или же следствие усталости от до смерти надоевшего ежегодного действа. Такое, обыкновенно, происходит с людьми чуть-чуть за тридцать, когда же им становится чуть-чуть за сорок, страх перед возрастом притупляется и всё возвращается на круги своя. Мне сегодня как раз стало чуть-чуть за тридцать, и я не справлял день рождения уже два года подряд.
С этого и начнём.
1. Алексей Цейслер. Тридцать два
Итак, сегодня тридцать первое августа – мой день рождения. Я дома, смотрю по ящику новости, которые одна другой пакостней. День рождения выпал на воскресенье, а это значит, что все нормальные москвичи сегодня на дачах – больших и маленьких, деревянных и кирпичных, в одном, двух и даже трёх часах езды от Москвы. Один священник из ящика как-то на всю страну заявил, что дачи придумали коммунисты, дабы отвлечь людей от святого праздника Воскресения Господня. Получается, зря старались – оно таки осталось священным днём, хотя бы для приносящих в жертву неблагодарной подмосковной земле своё пошатнувшееся здоровье дендрофилов.
В любом случае, надеяться на то, что кто-то обо мне сегодня вспомнит, без толку. Может быть, завтра, после обеда, кто-нибудь и пришлёт письмо с поздравлениями, или даже позвонит. Единственный, кто меня поздравил сегодня – бездушный робот, приславший «Happy birthday» на «мыло», разрушив хрупкую иллюзию моего одиночества.
Выключаю телевизор и иду в бассейн. Я всегда так делаю, если не знаю, чем заняться. Это близко – десять минут ходьбы от дома – в тусклом здании а-ля гастроном, спорткомплексе Института инженеров водного транспорта. По дороге я захожу в магазин, где продают пиратские DVD диски. Покупать я ничего не собираюсь, просто там симпатичная продавщица.
Я не из тех, кто из ничего сооружает себе ритуалы, но если сорок первый шкафчик будет занят, у меня случится лёгкий приступ недовольства. Скажете, большое дело – шкафчик! Но если подумать, вся жизнь состоит из таких вот шкафчиков, занятых или свободных, размеры только у всех разные. Это я так, к слову.
Шкафчик свободен, я быстро раздеваюсь и закрываю его на pin-code моей кредитной карты. Это удобно, я всегда так делаю. Иду в душ. Там уже есть несколько человек – пара мужиков среднего возраста с лишним весом и один рано созревший мальчик, которому лет, должно быть, двенадцать – тринадцать, а взлохмаченные вторичные половые признаки уже покрыли его туловище спереди неприличного густо. И брюшко присутствует. Рядом с этими мне нормально. Как-то раз я пробовал ходить в бассейн по утрам, но после того, как попал на тренировку пловцов, перестал – среди широкоплечих подтянутых парней чувствуешь себя несколько ущербным.
Теперь – в «чашу». В воскресенье днём тут почти пусто, аншлаг обычно бывает около семи-восьми часов в будни – тогда бассейн натурально превращается в суп с клёцками: огромные тётки, застывшие в позиционном положении, полоумные мамаши с детьми, вот-вот готовые пойти ко дну пенсионеры… всё это несколько раздражает. Те, кто хочет спокойно поплавать, приходят к девяти, или как я сегодня – днём в выходные.
Прыгаю с бортика, вода освежает. Её здесь кварцуют, а не хлорируют, что выгодно отличает сей оазис физической культуры от множества подобных. Вообще-то бассейн для меня маловат, я больше люблю пятидесятиметровые, там можно получить больше приятных ощущений от заплыва.
В одну сторону я плыву брассом, обратно – кролем. Брасс полезен для сердца, а кроль для пресса, так сказал один доктор из ящика. Возможно, не все доктора из ящика переодетые актёры, потому что, когда я плыву кролем, чувствую, как напрягаются мышцы живота и поясницы. Приятная боль… Брасс нужен ещё и за тем, чтобы поглазеть вокруг. Главное в этом деле – хорошие очки. Те, что сейчас на мне – с диоптриями – стоили дурных денег, но дело того стоило, смотреть через них одно удовольствие. Хотя, допускаю, что люди с нормальным зрением, не разделят моих восторгов.
Туда – брассом, обратно – кролем… Я никогда не считаю, сколько проплыл. Когда устаю, отдыхаю у бортика, и, пока восстанавливается дыхание, можно получше рассмотреть соседей.
Слева – тётя средних лет. Пожалуй, старовата. В кильватере у неё рано созревший мальчик из душевой, должно быть, её сын. Фигуру тёте сохранить удалось, но возраст – есть возраст: чего ни выдумывай, а с шеей и руками ничего не сделаешь, они всегда выдают. И ещё лицо. И бёдра. И грудь. Короче – всё. Но при всём при этом, тётя пришла в купальнике с просвечивающим верхом. Ну, вот, почему, скажите вы мне, такие купальники носят не молодые девчонки, а только вот такие списанные подводные лодки? Может, в соответствующих магазинах существует ограничение по возрасту?
В общем, слева смотреть не на что.
Так, а что у нас справа? Тоже тётя, только помоложе, где-то моего возраста, может, чуть старше. Эта – совсем другое дело: фигурка, вроде бы, аккуратная, правда, лицо и грудь разглядеть как следует пока не получается. На ней закрытый чёрный купальник, белая шапочка и чёрные очки. Сбоку на шапочке какой-то логотипчик, не пойму, какой именно. Волосы, скорее всего, тёмные – под шапочкой не видно. Хотя