Танцующие медведи. Опыт обретения свободы. Витольд Шабловский

      БЕЛИЦА (Болгария) – в этом городке на двенадцати гектарах раскинулся парк танцующих медведей, в котором бывших дрессированных животных учат жить на свободе.

      ДРЯНОВЕЦ (Болгария) – отсюда родом братья Георги и Стефан Мариновы. Первый со своей медведицей Велей исходил все черноморское побережье и побывал на всех сельских ярмарках. Второй прославился как мастер сложнейшего медвежьего боя.

      ГЕГОВО (Болгария) – здесь в 2007 году у цыганской семьи Станевых забрали последних трех танцующих медведей в Болгарии: Мишо, Светлу и Миму.

      ЯГОДА (Болгария) – городок славится своими знаменитыми (хотя и более бедными, чем их коллеги с севера страны) медведчиками. Болгары шутили, что у каждого жителя Ягоды возле дома по медведю.

      ЛОЗНИЦА (Болгария) – в этом селе родился товарищ Пенчо Кубадинский, который в годы Второй мировой войны прятался у цыган-медведчиков, а позже стал одним из самых известных болгарских коммунистов, близким другом и соратником Тодора Живкова.

      СОФИЯ (Болгария) – в столице Болгарии медвежьих поводырей еще совсем недавно можно было встретить в трамваях, на улицах, возле магазинов и даже букмекерских контор. Они играли на гадулке и ждали подаяния.

      ВАРНА, ЗОЛОТЫЕ ПЕСКИ (Болгария) – на самых популярных болгарских курортах всего несколько лет назад, незадолго до вступления Болгарии в Евросоюз, было полно медведчиков с их дрессированными животными.

      Часть первая

      I. Любовь

      Георги Мирчев Маринов закрывает лицо правой рукой, а левой стряхивает пепел с сигареты на землю, которая в селе Дряновец имеет насыщенный коричневый цвет, переходящий местами в красный. Мы сидим перед серым оштукатуренным домом. Маринову слегка за семьдесят, но его еще не пригнуло к земле, хотя в Дряновце, деревушке на севере Болгарии, населенной в основном цыганами, редко какой мужчина доживает до этих лет.

      Впрочем, с женщинами дело обстоит не лучше. На калитке дома Маринова висит свежий некролог с фотографией женщины чуть младше его самого. Это жена. Она умерла в прошлом году.

      Если войти в калитку, миновать телегу, мула и груду разного хлама, попадаешь на утоптанную глиняную площадку. Посередине торчит вбитый в землю кол. Возле него почти двадцать зим провела медведица Веля.

      – Я любил ее как родную дочь, – говорит Мирчев, и воспоминания на мгновение переносят его в те утренние часы на черноморском побережье, когда он и Веля, поддерживая друг дружку, смотрели на море, а затем перекусывали хлебом и отправлялись работать, шагая по начинавшему раскаляться асфальту. Эти воспоминания согревают его сердце, словно лучи того самого солнца, и он забывает о сигарете, пока огонек не подбирается к кончикам пальцев. Тогда он бросает окурок на коричнево-красную землю и возвращается в село Дряновец, в серый оштукатуренный дом с некрологом на калитке. – Бог свидетель, я любил ее, как человека, – говорит он и качает головой. – Я любил ее, как члена семьи. Хлеба у нее всегда было вдоволь. Лучший алкоголь. Клубника. Шоколад. Батончики. Да кабы я мог, я б ее на спине носил. Так что если ты говоришь, что я ее бил, что ей со мной плохо было, то ты лжешь.

      2

      Веля появилась в доме Мирчевых в начале безрадостных девяностых, когда рухнул коммунизм, а вслед за ним колхозы, а точнее ТКЗС – трудово-кооперативно земеделско стопанство.

      – Я был трактористом в ТКЗС в Дряновце, ездил на тракторе “Беларусь” и очень любил свою работу, – говорит Мирчев. – Будь моя воля, всю жизнь бы в колхозе работал. Люди хорошие. Работа порой тяжелая, зато на свежем воздухе. Нам всего хватало.

      Но